Владимир Сыромятников - 100 рассказов о стыковке Страница 3

Я перечислил далеко не все научно–технические проблемы, о которых идет увлекательный рассказ в книге. Особую ценность представляет обобщение опыта, трезвые политические, экономические и философские размышления, обогащенные международным опытом. Десятки командировок в США и страны Европы, встречи и длительные общения с выдающимися зарубежными учеными и специалистами позволяют автору создать свою концепцию прошлого, настоящего и будущего космонавтики. В оценках руководителей и соратников автор выходит за обычные анкетные рамки и, может быть, впервые в открытой публикации напрямую анализирует связь между творческими способностями, личностью руководителя и реальными результатами достижений в космонавтике.

Для всенародного высказывания своих взглядов о вышестоящих руководителях надо иметь гражданское мужество. И он, Владимир Сыромятников, его имел. По этому поводу наши острословы причислили его к диссидентам, которых подвергают негласным гонениям, их революционные идеи игнорируют, а прошлые заслуги забывают.

Впервые появился труд, в котором приведена не сухая хроника, а увлекательная история апофеоза космического века орбитальной станции «Мир», создания американских многоразовых систем Спейс Шаттл, нашей уникальной грандиозной системы «Энергия» — «Буран», международной космической станции. Сыромятников заинтересованно анализирует события.

Почему так, а не по–другому? Хорошее чувство юмора помогает автору и, соответственно, читателю правильно воспринимать, казалось бы, не совсем смешные космические приключения.

В начале 2006 года болезнь еще позволяла Сыромятникову приезжать в свой рабочий кабинет в РКК «Энергия». Он находил время и заходил ко мне. Очень образно рассказывал о сверххолодном приеме, которым встречают его революционные предложения по облику гибридного космического аппарата штатные проектанты. Я спросил, как обстоит дело с продолжением «100 рассказов…». Неожиданно Владимир Сергеевич ответил с не свойственным ему оттенком пафоса: «С первых лет инженерной деятельности я был вовлечен в космическую технику. Этому действительно стоило отдать всю жизнь. Вторую часть книги я допишу, чего бы мне это ни стоило».

Эти же слова приведены в книге: «Я должен это сделать, чего бы мне это ни стоило. Это должно быть сделано ради славного прошлого Советской и Российской космонавтики».

Б. Е. Чepтoк, академик РАН

Глава 3 ПЕРИОД ЗАСТОЯ

3.1   ВВЕДЕНИЕ. Двадцать потерянных лет?

Космическая техника в своем развитии отражала и продолжает отражать политические и социальные процессы, которые происходят в стране и мире. Так было в России в конце 50 — начале 60–х годов, в период «оттепели». Это время подъема морального духа народа в целом, прогресса и бурного развития техники в частности. В последующие годы, создав большой потенциал, набрав инерцию, наша ракетно–космическая техника продолжала развиваться, чередуя успехи с поражениями. В этот период американская астронавтика догнала советскую космонавтику, а затем ушла вперед. Программа ЭПАС со стыковкой кораблей «Союз» и «Аполлон» стала новой страницей и в отношениях наших стран, и в международных отношениях вообще. Это событие стало кульминацией периода разрядки. После этого в политической и экономической жизни Советской России все больше ощущался разброд и общий упадок. С началом болезни Брежнева руководству страной уделялось все меньше внимания.

Эти годы, конец 70 — начало 80–х, сейчас принято называть периодом застоя.

Он был очень противоречив, этот период, для разных социальных групп и областей деятельности в стране, для космической техники и, в частности, для ее создателей. Развитие астронавтики и космической технологии в других странах также претерпело изменения. Западный мир был уже не тот, сменялись поколения, уходили романтики и энтузиасты, их место занимали прагматики, а нередко — бюрократы. В эти годы мы оказались разъединенными и работали независимо, как и в 50–е и 60–е годы, оглядываясь друг на друга. Нам суждено было снова объединить усилия лишь 20 лет спустя. Когда нам снова привелось попасть в этот обновленный Новый Свет, перемены, накопившиеся за эти годы, предстали очень заметными.

В период застоя постепенно сложилось и утвердилось основное направление советской пилотируемой космонавтики — долговременные орбитальные станции (ДОСы). Была усовершенствована и отработана техника создания и эксплуатации этих станций, включая технику стыковки пилотируемых и грузовых космических кораблей. Длительные полеты космонавтов на орбитальных станциях стали беспрецедентными, уникальными. Очень много было сделано, чтобы повысить надежность и безопасность космических полетов.

С другой стороны, в стране ужесточалось господство партийно–административной бюрократии, душившей всякую нерасчетную инициативу. Общий застой и упадок становились все более ощутимыми. В РКТ он проявлялся не в такой степени, как в других «менее привилегированных» отраслях, однако даже в наиболее продвинутом, передовом направлении пилотируемых полетов, программе ДОСов, космическая техника, ее новые проекты часто становились самоцелью. Верхам нужны были, в основном, очередные достижения. Недостаточное развитие получили прикладные направления. Именно в этот период получила широкое развитие так называемая программа «Интеркосмос», в рамках которой на орбите побывали представители всех стран социалистического лагеря и «третьего мира». Эта программа, казалась, стала одним из последних рычагов, с помощью которой руководство космического «Коминтерна» нашей эпохи пыталось поддержат сильно покосившийся лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на орбите. Первым в космосе побывал чехословацкий космонавт, наверное, в качестве компенсации за убитую «морозом» перезрелого социализма Пражскую весну 1968 года, за ним — сосед из многострадальной Польши, затем — социалистический восточный немец. Через несколько лет на кораблях «Союз» пришлось «катать» кубинца, вьетнамца и даже афганца. Все это было бы даже хорошо, если бы «Союзы» и «Прогрессы» ломали монополизм и косность в политике, а вместе с этим — экономический застой.

Вскоре после 1975 года стала разворачиваться деятельность по разработке многоразовой транспортной космической системы (МТКС) «Энергия» — «Буран» — советский вариант американского Спейс Шаттла. Эту программу довели до практического осуществления уже в начале перестройки, во второй половине 80–х годов. Объективно, она стала большим техническим достижением, подлинным свершением советской науки и техники. Инженеры и ученые, техники и рабочие показали, что они способны совершить еще одно техническое чудо. Однако конечная судьба этого уникального проекта печальна, а в каком?то смысле и логична.