Судьба резидента ГРУ - Михаил Ефимович Болтунов Страница 3

После встречи с командующим Виктор вернулся на крейсер окрыленным. И началась служба. А она оказалась совсем не такой, как представлялась в романтических мечтах гардемарину Любимову — намного будничней, тяжелей.

Крейсер «Молотов» во время Великой Отечественной войны при переходе из Севастополя в Новороссийск был торпедирован фашистами. Торпеда ударила в корму дальше третьей башни. К счастью, она уже была на излете, и потому гребные валы и винты остались целы, но верхнюю часть кормы оторвало взрывом. Таким образом, крейсер получил серьезное повреждение, погибли матросы, находившиеся на корме, но корабль остался на плаву и своим ходом дошел до Новороссийска. Потом, в ходе судоремонтных работ крейсеру приварили другую корму, и он продолжал службу.

Второе ЧП, которое приключилось на «Молотове», произошло как раз в башне главного калибра, которой теперь руководил Любимов.

Во время стрельб в башне случился пожар. Башня главного калибра устроена так, что боевое отделение находится наверху, потом располагаются башенные стволы, а снарядные и зарядные погреба — в самом низу, почти у кингстонов, на глубине 12 метров.

Так вот при подготовке к стрельбе сначала из погреба поднимается снаряд, за ним два полузаряда пороха — этакие пороховые макаронины, обтянутые шелковой оболочкой. Шелк рвется, и порох попадает между роликом и тросом подъемника. От трения воспламеняется весь полузаряд, и пламя ударяет вверх в шахту и, что самое страшное, — вниз, в снарядные погреба.

Спас крейсер от неминуемой гибели турбинный машинист. Увидев в погребе пламя и не ожидая команды с мостика, он открыл краны орошения и затопления. Погреба были затоплены.

Как выяснилось позже, виной всему — та самая немецкая торпеда, оторвавшая корму и деформировавшая одну из частей подъемника. Теперь, когда эти части разошлись, шелковая оболочка не выдержала и оборвалась, пороховой заряд обнажился. В ходе этой аварии погибли матросы, в основном те, что находились в погребах.

ЧП было громкое, на весь флот, и с тех пор о башне крейсера «Молотов» пошла дурная слава. И хотя поломку вскоре устранили, никто из матросов в башенный экипаж идти служить не хотел.

Поэтому, когда ее экипаж возглавил лейтенант Любимов, матросы тут были, как говорят в народе, «оторви да выброси» — отпетые нарушители дисциплины. Правда, молодому командиру повезло со старшиной. Мичман Чернов умел держать в кулаке эту ораву. Да и Любимов ни за чьи спины не прятался.

Через несколько месяцев, когда Любимов освоил башенную технику на практике, объявили: предстоит флотское учение. У крейсера «Молотов» трудная задача — он должен провести стрельбы ночью, в сложных метеоусловиях. Цель подсвечивали осветительные бомбы, сбрасываемые с самолета. Но и этого руководителям учений показалось мало. Стрельбы следовало выполнять в противохимическом защитном костюме и в противогазе.

Все понимали, сколь непростое дело предстоит выполнить коллективу, и поэтому в башне главного калибра шли упорные тренировки. И вот накануне выхода в море на учение башня подтвердила свою дурную репутацию. Как-то мичман Чернов, разыскав Любимова, доложил:

— Товарищ командир, у нас ЧП.

У Любимова похолодело внутри.

— Что случилось?

— Снаряд упал.

— Куда упал?

— Из боевого отделения в погреб. Подъемник разнес вдребезги.

— Головка боевая?

— Да нет, к счастью, учебная, болванка.

Прибежали в башню, спустились вниз. Действительно, подъемник разбит. А это значит, башня главного калибра вышла из строя. Вместо трех стволов огонь могут вести только два. И это накануне похода, флотских учений, боевых стрельб. Худшего не придумаешь.

Но что делать, Любимов идет, докладывает командиру боевой части, тот — командиру крейсера и далее по команде — командующему эскадрой.

Горшков был немногословен: «Башню починить, командира башни — наказать».

С тем и вышли в море на учения. А дальше помогли золотые руки матросов из дивизиона живучести корабля. Пахала судовая мастерская, изготавливая запчасти для ремонта подъемника, лейтенант Любимов, мичман Чернов и командир дивизиона живучести капитан-лейтенант Иванов, забыв про отдых, восстанавливали вместе с матросами поломку.

Пока дошли от Севастополя до Поти, подъемник работал как новенький. Доложили Горшкову. Тот отменил приказ о наказании Любимова.

Потом были стрельбы — ночью, при плохой видимости, но башня главного калибра не подвела.

В моем архиве хранится старый, истрепанный номер журнала «Огонек», изданный в 1949 году. Мне подарил его Виктор Андреевич Любимов. На фотографии у орудий своей знаменитой башни он и четверо его матросов с кубком Главкома. И надпись под снимком: «19 августа 1947 года на палубе крейсера «Молотов» беседовал с моряками великий вождь советского народа Иосиф Виссарионович Сталин.

С того дня прошло почти два года, но день этот так ярко запечатлелся в памяти, словно был вчера. Иосиф Виссарионович пожелал экипажу успехов. Моряки поклялись оправдать доверие вождя. Они сдержали слово: в прошлом году крейсер «Молотов» завоевал переходящий приз Главнокомандующего Военно-морскими силами по артиллерийским стрельбам — большой, художественно оформленный кубок».

Позже у Любимова произошла еще одна встреча с командующим эскадрой контр-адмиралом Горшковым. Адмирал вышел в море на крейсере «Молотов», а Любимов заступил вахтенным офицером.

Пришлось докладывать. Горшков вспомнил молодого офицера, их беседу, поломку башни.

— Ничего, — улыбнулся командующий, — за одного битого двух небитых дают. Держись, лейтенант.

И он держался. Морская корабельная жизнь ему нравилась. Откуда у коренного москвича, не видевшего ничего, кроме Москвы-реки, тяга к морю? Кто знает?

Он перебирал в памяти свои жизненные ступеньки, и еще, еще раз убеждался: в разведке оказался совершенно по случаю, возможно, даже по чьей-то злой воле.

И самое главное — ничего у него нет от разведчика. Хотя, признаться, какие черты и качества нужны в разведке, он себе толком не представлял.

Виктор добрался до Кутузовского, дворами прошел к родной школе. Первая советская — так она называлась. Постоял, вспомнил, как много погибло ребят из его класса. Несмотря на свои 15–16 лет, они рвались на фронт.

Об успехах в боевой подготовке расчета орудийной башни во главе с Виктором Любимовым (на фото в центре) писал журнал «Огонек».

Если бы не спецшкола, он тоже оказался бы там. Да воспитатели, преподаватели смогли убедить: фронту нужно не пушечное мясо, а грамотные морские офицеры. Для этого надо много знать и уметь. И чем больше он постигал морскую науку, тем глубже понимал пропасть своего незнания. Чтобы водить в бой корабли, следует долго, упорно учиться. Спецшкола, подготовительный курс, военно-морское училище… Пять