Эмиль Людвиг - Судьба короля Эдуарда Страница 3

Он уже говорит «издам билль», маленький наследник трона, и, кажется, у него совершенно романтическое представление о гражданах и законах, что, впрочем, естественно в его возрасте… В другой раз, когда к нему съехались дети в день его рождения, мальчика нашли «дьявольски непоседливым».

Это забавное суждение было высказано человеком, который любил Дэвида, — его дедом Эдуардом. Дед и внук стали друзьями, причем дружба шла по нарастающей с седьмого по семнадцатый год принца, вплоть до кончины короля Эдуарда.

Их внешнему сходству соответствовало сходство характеров, что и привлекало их друг к другу. Тогда как Альберт, младший брат, явно сближался с отцом, нежная привязанность связала старого Эдуарда и Эдуарда юного.

В это время дети жили в Мальборо-Хаусе, и время от времени, когда дедушка и бабушка перебирались в Виндзор, навещали их там. Торжественная тишина, застывшая в залах королевского дворца в последние годы правления старой королевы, была нарушена, хотя нынешнему хозяину замка было уже семьдесят, а на престол он вступил в шестьдесят лет.

Отсутствие родителей, когда те отправились в кругосветное путешествие, сразу превратилось в большой праздник, ибо дети провели несколько месяцев под присмотром дедушки и бабушки. Являясь по вечерам в Букингемский дворец, они не должны были ходить на цыпочках; им разрешалось бегать по коридорам: чем больше сердился воспитатель, тем громче смеялся дед.

Либерализм, в духе которого старый король Эдуард VII понимал воспитание, нельзя было целиком отнести на счет той мелкой мести, какой предаются все деды: собственные дети, испытывающие трудности в роли воспитателей, обычно провоцируют баловство внуков. Но при этом забывается, что сами они не допускали снисходительности к детям и были в свое время к ним очень строги. Эдуард же предоставил всем своим детям и внукам одинаковую свободу, в которой ему всегда отказывал его строгий отец-немец, человек принципиальный и педантичный. Но и для него проблема воспитания принцев осталась неразрешенной, потому что в ее основу положен парадокс: необходимо, чтобы юное существо воспитывалось с той же простотой, с той же строгостью, что и большинство людей, но в то же время оно должно быть отделено от простых смертных, чтобы приобрести особое достоинство будущего короля.

Хотя Виктория и Альберт запрещали своему сыну обедать в университете с другими студентами, читать романы и даже курить, он с большой легкостью выбросил из головы всю эту дурь и завоевал в Европе репутацию щеголя и кутилы. А впоследствии вдовствующая королева держала Эдуарда до его пятидесятилетия в стороне от государственных дел. Но и вопреки этому в течение десяти недолгих лет пребывания на престоле он выказал очень большие способности. Издержки слишком сурового пуританского воспитания не могли не сказаться в свое время на юном принце.

Надо ли удивляться, что в восемнадцать лет он, находившийся под строгим присмотром и лишенный свободы, выглядел таким же грустным и скованным, каким позже будет выглядеть и его внук? В жены ему предназначена была красивая датская принцесса Александра, и свадьба их состоялась, когда Эдуарду исполнился двадцать один год. Александра не могла оставаться единственной в его жизни, которую он и без того считал слишком скудной. Принц страстно стремился к действию — отсюда его желание участвовать в Египетском походе. В Европе некогда гремела слава о похождениях принца Уэльского, и, может быть, до его подрастающих внуков теперь долетали ее отзвуки; поэтому им интересно было со своим белобородым дедом — так молодые моряки с любопытством слушают истории, которые рассказывает им в порту знаменитый старый капитан.

Как громко и дружелюбно смеялся старик, когда приехавшие в Виндзор мальчики стремительно взбегали по лестнице в сто ступеней или прятались за огромным львом, стоявшим на задних лапах. Голову льва венчала корона; оскалив зубы, он держал перед собой одной лапой гигантский герб! Иногда дети с восхищением наблюдали за королем, совершавшим прогулку по саду, восседая в одном из первых автомобилей. Тогда они понимали, какой это великий человек — король! Про автомобили он рассказывал им всякие забавные истории — например, что лишь совсем недавно отменили закон, согласно которому перед каждым механическим транспортным средством, двигающимся со скоростью более четырех миль в час, должен был идти человек, размахивающий красным флагом.

Вечером, когда собиралась вся семья, дети рассматривали со стариком картинки и карты, на которых был обозначен маршрут кругосветного плавания родителей на борту «Орфира». Замечая, что Эдуард читает мало, а Альберт много, дед понимал, что Эдуард унаследовал его характер, более созерцательный, нежели книжный. Старик нежно относился к внуку, но это вовсе не значило, что мальчику позволено все. Однажды, когда старый Эдуард рассказывал за обедом какую-то историю, юный Эдуард, желая привлечь его внимание, потянул деда за рукав. Тот раздраженно отмахнулся, а потом, когда закончил свой рассказ, поинтересовался у внука, что он хотел сказать. Тот смущенно ответил: «О! У тебя в салате был слизень, только и всего. Но теперь ты его уже съел!»

В последние годы жизни король Эдуард приобрел огромное влияние на формирование мировоззрения своего юного преемника. Свойственная королю манера мыслить, живая и остроумная, очень французская по форме, была гораздо привлекательнее для чувствительного пятнадцатилетнего мальчика, чем строгая и глубокая логика его отца. Принц Эдуард услышал от деда, что тот не испытывает ни малейшей приязни к немцам: те вторглись в Данию, на родину его супруги; а во время своих крайне неприятных визитов германский император постоянно демонстрировал вопиющую бестактность. «Слава богу, наконец-то он убрался восвояси!» — воскликнул как-то старый король после отъезда императора Вильгельма, и подростка нисколько не удивила эта фраза, поскольку нечто подобное он слышал не раз.

Родители вернулись из путешествия, и образование братьев было строго систематизировано; из Австралии родители привезли гувернантку-француженку, но, хотя ей в помощь дан был еще один француз, их совместные усилия оказались малоэффективными — по крайней мере, французский язык принца Эдуарда оставлял желать лучшего: он всегда очень слабо говорил по-французски, но очень хорошо по-немецки.

Наставником принцев был мистер Ханселл, положительный и несколько педантичный выпускник Оксфорда, само воплощение духа Оксфордского университета. На фотографии мы видим, как этот стройный джентльмен прогуливается в сопровождении двух мальчиков в шотландских костюмах, он что-то объясняет, подняв правую руку, причем его воспитанники явно не заинтересованы беседой. В соответствии с принципами воспитания, принятыми в среде английской аристократии, спортивно сложенный наставник не утомлял мальчиков интеллектуальными упражнениями, зато они получили прекрасную физическую подготовку. Когда на пятнадцатом году жизни старшего принца их домашние уроки прекратились, братья вполне отвечали английским представлениям об идеально воспитанных молодых людях — в том смысле, что были менее сведущи в истории, математике и языках, чем в крикете, гольфе и верховой езде.