Вера Корсунская - Рассказы о Чарлзе Дарвине Страница 3

Во дворе одни мониторы играли в мяч, другие — в кегли, крикет. Около играющих везде были фаги. Они сами не могли принимать участия в играх, но должны были присутствовать при игре, чтобы подавать мячики и кегли своему господину. Вон тот фаг, верно, зазевался, если получил такую звонкую оплеуху!

Наконец всё стихло. Мониторы разошлись по своим комнатам и отпустили фагов.

Чарлз лежит в постели и перебирает в памяти впечатления дня. «А сколько лет стоит аббатство? Ах да, над входом написано, что оно построено в 1083 году. А какой теперь год? — 1820-й… Роза какая красивая над входом. Она высечена из камня…»

— Чарлз, спишь? — прошептал ему мальчик, лежавший на соседней кровати. — Что ты делал сегодня?

— Ходил с Эразмом в аббатство, потом к старому рынку. Лазили на крепостные стены.

— Я тоже гулял по городу.

Чарлзу очень хотелось бы рассказать, как замечательно играл солнечный луч на расписных стёклах старинного дома, который он сегодня видел. Окно горело настоящим пламенем. Чарлз чуть нос себе не расквасил, потому что, заглядевшись, не заметил выбоины под ногами. Но это передать словами трудно, и Чарлз ограничивается краткими замечаниями.

— Там был дом, красивый. Двери большие, резные из дуба.

— У нас тоже резные двери, — равнодушно отвечает его собеседник.

Чарлз очень не любит, когда его рассказы принимаются без всякого удивления. Поэтому через минуту он сообщает:

— Эразм ходил в музей и видел там много римского оружия.

Но и эти сведения не производят впечатления на приятеля. Тогда Чарлз таинственно шепчет:

— У нас в саду, под кустами, я нашёл целый склад яблок! Да, да! Кто-то их наворовал и спрятал у нас! — уверяет Чарлз. Слушатель совершенно потрясён такой вестью. И теперь Чарлз удовлетворён.

— А знаешь, — опять начинает Чарлз, — у нас есть примулы и туберозы.

— У нас тоже.

— Я их поливаю окрашенной водой. Полью красной — и цветки у них красные. Полью жёлтой — будут жёлтые.

Никаких таких опытов Чарлз не проделывал. История с яблоками тоже вымышлена: Чарлз сам нарвал их, сложил и потом сказал, что нашёл. Но уж очень ему хотелось поразить воображение друга… Минуту спустя все мальчики спокойно спали. Только бедный Вильям вскрикивал во сне. Верно, ему снилось, что он проспал и не разбудил Лестера в назначенный час.

Утром каждый фаг приготовил завтрак для своего монитора, убрал его постель, потом отнёс ему книги в класс и спросил: «Угодно вам ещё что-нибудь, сэр?»

Только после всех этих дел младшие школьники могли сами наскоро поесть и бежать на занятия.

Сначала пришёл священник и дал свой урок. Учитель латинского языка сменил преподавателя греческого языка. Потом прошли один за другим уроки древней истории и географии.

И так каждый день. Изредка бывали уроки английского языка и арифметики. Уроков задавали много, и Чарлз долгие часы проводил за переводами произведений древних авторов на родной язык. Часто приходилось учить и наизусть. Хорошо, что он легко запоминал заданный урок, но, правда, быстро его забывал. Хуже обстояло дело с сочинением стихов.

— Опять задали сочинить стихи, — жаловался Чарлз дома Катерине.

К счастью, товарищи дали ему много своих старых стихов и научили кроить из них новые. О смысле стихов в школе не заботились, лишь бы были они складные по форме.

Каждый день воспитанников водили в церковь слушать службу. Чарлз сидел на скамье, склонясь над молитвенником, где обычно был спрятан латинский текст. Потом, откинувшись назад к резной спинке, повторял его наизусть. Если же уроки были выучены, то под слова молитвы и звуки органа Чарлз мечтал об удочках, которые он спрятал под лестницей и велел беречь Катерине…

«Не забыла ли она расправить крылышки у жука?.. Интересно, какая погода будет в следующее воскресенье?» — И он гадает на пальцах: хорошая, плохая, хорошая, плохая… Оказывается, таким образом трудно узнать. Если начнёшь «хорошая», выходит хорошая погода. А начнёшь с «плохой» — получается плохая. Сделав это открытие, Чарлз думает, какой счастливый его сосед справа. Он заболел и целых три недели провёл дома, не ходил в школу. Вдруг бы и Чарлз заболел! Жил бы дома. Дома… Домой! Разве есть на свете что-либо более притягательное для маленького фага?

Радости и печали мистера Газа

Чарлз остановился на верхней ступеньке крутого обрыва над Севéрном и посмотрел вниз. Река, обняв подножие высокого полуострова, на котором стоит Шрусбери, делает здесь большую излучину. На закате солнца её серебряная лента отливает багрянцем, а пологий берег становится таким зелёным, словно его только что выкрасили. Там медленно движутся белые и чёрные пятна — стада овец.

На душе у Чарлза неспокойно. Ещё вчера он поднимался этой же дорогой, счастливый и уверенный в себе. Ружьё за спиной, в сумке бекасы. Заправский охотник! Дома удивлялись его удаче, а он только пожимал плечами: «Что тут особенного? Всегда так!»

— Помнишь, как птицы садились на деревья и смеялись над тобой? — повторил Эразм старую шутку дяди. Все шутили, и Чарлзу было очень весело.

Набежало облачко, тени от него упали на луг, и овечки сделались лиловыми. Серая дымка опустилась на Северн. Чарлз размышляет о своих делах: как вчера было хорошо и как всё плохо сегодня. Чарлз достал из кармана горсть камней, которые собрал, посмотрел на них и сунул в карман: потом разберу!

Постепенно краски на небе совсем поблёкли, потух и Северн, потянуло вечерней прохладой.

— Да, — признаётся Чарлз самому себе, — положение моё скверное. Латинские и греческие переводы опять никуда не годные… Что-то скажет отец…

Отсюда, с обрыва, ему отлично видно, что происходит у дома. Подкатил шарабан, отец сам правил лошадью. Сейчас он пройдёт к себе, увидит на бюро лист с этими проклятыми отметками, который Чарлз положил туда. Ничего не поделаешь, разговор неизбежен. Самое тяжёлое — это видеть доброе лицо отца искажённым от гнева.

«Дорогой отец, нет, я не ленив. Вы видите, как я люблю читать. Вы находите, что слишком много времени у меня уходит на чтение. Но отчего так интересна история в драмах Шекспира и так невыносимо скучна на уроках? Всё дело в этом, уверяю вас, отец.

Почему в школе никогда не говорят о птицах, о бабочках? Если бы поменьше ходить в церковь, тогда времени на уроки будет больше. Охота! Но, дорогой отец, все джентльмены много охотятся». Всё это Чарлз собирается сказать отцу, когда тот позовёт его к себе.