Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография Страница 30

Радость от любимой работы омрачалась налетами немецких воздушных сил. В первые дни войны Сандерленд часто подвергался атакам, главной целью были крупные верфи на реке Уир. В письме от 30 января 1940 года Альф описывает страшный случай, когда он лечил корову в самый разгар воздушного налета: «Наше побережье пользуется особой популярностью у вражеских самолетов. Мы с Маком наблюдали сногсшибательное представление, когда приехали на ферму в Саут-Шилдс, — прямо напротив кораблей, на которые пикировали в атаке вражеские самолеты. Мы видели стрельбу из зенитных батарей и с кораблей, смотрели, как наши бомбардировщики преследовали нацистов. Бедная старая корова не получила должного внимания, потому что после каждого залпа мы бросали ее и выскакивали из коровника!»

Возможно, нацистская Германия и не дала Альфу полностью насладиться жизнью в Сандерленде, но был в его работе один аспект, который он ненавидел всей душой. Хотя Альф понимал, что само существование собак позволило ему получить это место, визиты на собачьи бега в Саут-Шилдс превратились для него в мучение. Он выполнял незавидную обязанность — проверял животных перед каждым забегом. В те дни на бегах заправляли неприятные вороватые личности, готовые на любые уловки, лишь бы победить в гонке. На Альфа Уайта, выросшего в честной, добропорядочной семье и неспособного на обман, обрушивался шквал оскорблений, когда он — обоснованно — не выпускал собаку на беговую дорожку, потому что она больна, перекормлена, или хозяин дал ей допинг. Он не имел ничего против тяжелой работы, но эта напоминала прогулку по минному полю, где его на каждом шагу поджидали обман и мошенничество.

Став знаменитым писателем со стабильным доходом, Альф часто вспоминал те дни на собачьих бегах, когда он был молодым ветеринаром без гроша в кармане. После одного из таких визитов он пил долгожданный чай, сидя напротив букмекера, подсчитывавшего дневную выручку. Букмекер складывал банкноты и монеты в огромные стопки на столе, — Альф в жизни не видел столько денег. Внезапно букмекер прервал свое занятие и окинул взглядом изношенную рубашку и потертые брюки Альфа. Он поднял бровь, широко улыбнулся и, едва заметно кивнув, щелчком послал монету в полкроны по столу, а потом вернулся к своим подсчетам. Позднее, рассказывая о своих приключениях на собачьих бегах от Сандерленда до Йоркшира в книге «Жаль, ветеринары не летают» («Vets Might Fly»), Альф напишет, что благодарен этому человеку, — не только за деньги, но и за редкое проявление дружеского участия к нему.

Те трудные дни, однако, подарили будущему Джеймсу Хэрриоту множество богатых воспоминаний, которые, годы спустя, он опишет в своих книгах, и Мак станет одним из первых изображенных в них знакомых ветеринаров. В первых двух книгах появляется несимпатичный персонаж по имени Ангус Грайер, и некоторые истории с участием этого человека основаны на случаях из жизни Альфа в Сандерленде. Справедливости ради следует сказать, что Мак ни в коей мере не был таким неприятным, как Ангус Грайер. Моему отцу нравился Мак, и между ними возникла крепкая дружба. Но Мак был подвержен частой смене настроения, не терпел возражений, и когда он пребывал в скверном расположении духа, самым разумным было не привлекать к себе внимания.

Мак с женой часто приглашали Альфа на ужин, после которого они нередко играли в настольный теннис или «Монополию». «Монополия» иногда превращалась в серьезную битву. Если Мак начинал проигрывать, атмосфера в комнате накалялась, дальнейшее ухудшение его положения неизменно заканчивалось криком и слезами детей убегавших наверх спать.

Альф всегда вспоминал этого взрывного, но умного человека с большой симпатией и считал его одним из великих людей, прославивших профессию ветеринара.

Альф никогда не забывал о неустойчивости своего положения у Макдауэлла. Находясь под постоянной угрозой увольнения в случае, если наступят тяжелые для практики времена, он регулярно просматривал «Ветеринери Рикорд» в поисках работы. Мак сам твердил Альфу, что его шансы получить постоянную работу в клинике ничтожно малы. Альф, в общем-то, и не мечтал о том, чтобы стать партнером Мака: Макдауэлл был славным человеком во многих отношениях, но уж слишком любил светскую жизнь. Альф представлял себе долгие годы рабства.

У него была еще одна причина забрасывать сети в далекие воды: он не хотел всю жизнь провести в Сандерленде. Депрессия особенно сильно ударила по Северо-Восточной Англии, и деньги здесь почти не водились. Хотя Альф очень любил родной город, Сандерленд был не самым лучшим местом для работы. Зимой, которая, казалось, длилась целых шесть месяцев, на город набрасывались северо-восточные ветры и с ревом носились по улицам, часто в сопровождении мокрого снега или ледяного дождя. Огромные волны разбивались о прибрежные дороги, и ряды скучных, однообразных домов, мужественно противостоящих стихии, олицетворяли нависшую над городом депрессию. Мрачное место для начала трудовой деятельности!

В ветеринарных журналах было очень мало предложений работы, но однажды, листая страницы «Рикорда», Альф наткнулся на объявление из Тирска. Он никогда не слышал о таком городе. Где этот Тирск? Внимательно изучив карту, он выяснил, что это в Йоркшире, примерно в восьмидесяти километрах от Сандерленда. В объявлении предлагалась «в основном сельскохозяйственная работа в йоркширском городке», заведовал практикой ветеринарный врач по имени Д. В. Синклер.

Хотя в Сандерленде Альф главным образом работал с собаками и кошками, предложение его заинтересовало. Он уже имел представление о работе с крупными животными, и его увлекла мысль о более длительном знакомстве с ними. Йоркшир не вызвал у него особого интереса. Он почти ничего не знал о нем, представляя себе плоскую промышленную пустошь, утыканную дымящимися заводскими трубами, — но Йоркшир находился не очень далеко, так что можно было поехать и все узнать самому. Альф написал, что хотел бы приехать на собеседование, и, к своему удивлению, получил ответ. Солнечным июньским днем 1940 года он отправился в Тирск.

У многих людей, читавших произведения Джеймса Хэрриота, есть свои любимые книги. Семья и близкие друзья моего отца без особых колебаний выбрали первую книгу — «Если бы они умели говорить» («If Only They Could Talk») и следом вторую — «Это не должно было случиться с ветеринаром» («It Shouldn’t Happen to a Vet»). В этих двух книгах, объединенных потом для американского издательства в одну под названием «О всех созданиях — больших и малых», очень много знакомых нам эпизодов, — мы столько раз слышали от отца эти истории.