Николай Кочин - Кулибин Страница 30

И как раз после вступления на престол Александра I, усиленно и искусно игравшего в начале своего царствования в либерализм, Кулибина окончательно устранили из Академии. Мы видели, что он чувствовал подобную развязку. Попятно, что отстранение было облечено в соответствующую форму.

П. Свиньин, который всех лучше мог бы нам рассказать об этом, отделывается казенной отговоркой: «Государь, снисходя его ревности и долговременной службе, позволил старцу остаток дней его провести на у родине, в мирном уединении». Многие дореволюционные биографы повторяют за ним эту сказку. Старику, мол, захотелось отдохнуть на родине. Но не таков был Кулибин. Он не хотел отдыхать. Бездеятельность была для него мучительна. Он не желал возвращаться в провинцию, которая была могилой для большого изобретателя. Его попросту выжили из Академии и Петербурга. По-видимому, уже в начале 1801 года «обстоятельства» его складываются так, что он заблаговременно начинает думать о работе в Нижнем «над водоходным судном». Он справляется об экономическом положении бурлаков на Волге и о состоянии судоходства. Интерес к этому проявляется в каждом его письме.

В письме от 7 января 1801 года Кулибин спрашивает: «Всепокорнейше вас прошу уведомить по прежнему письму о соляных подрядах, а особливо, верно ли ярославские комиссионеры заподрядили поставщика из Саратова до Нижнего по 22 копейки с пуда, по какое время, сколько поставки, и можно ли сыскать на такую поставку надежных и несумнительных поставщиков — обыкновенными судами, как я писал прежде».

Кулибин, озабоченный проблемою водоходного судна, уже, видимо, знает, что жить придется на родине. Он усиленно хлопочет в Петербурге, чтобы продвинуть свой проект о водоходном судне. «О водоходных машинах… говорил мне подать себе его высоко-превосходительство Гаврила Романович Державин записку, который ныне на месте барона Васильева я теперь ожидаю только от вас на письма мои касательно соляных поставок ответу». (Письмо Поповым от 10 января 1801 г.) По-видимому, и Поповы уже знали о предстоящей судьбе Кулибина, потому что, как следует из другого письма, они беседовали в Нижнем кое с кем об очередных замыслах Кулибина.

В одном из следующих писем поздравляя родных с новым государем, изобретатель сообщает о том, что он, Кулибин, удостоился поцеловаться с ним «два раза в уста», ибо «государь император по природному человеколюбию и чрезвычайной высокомонаршей милости и другим верноподданным своим руки целовать и на колени становиться не позволяет тогда». Потом, через три письма переписка обрывается.

Для Александра было весьма характерно «целовать в уста» того самого человека, увольнение которого из Академии он уже предрешил. Сперанский[64] был вот так же обласкан царем, а придя домой, тут же арестован и сослан.

И для Кулибина предлог был найден быстро.

Официальные бумаги Академии изображают увольнение Кулибина, как царскую заботу об изобретателе, которому-де надо совершенствоваться на Волге, проводя опыты над судами. Интересно, что в некоторых бумагах сквозит другой мотив — этого, мол, захотел сам Кулибин. Такой же мотив встречается в одном из официальных писем самого Кулибина. Тот же мотив указан и в донесении Семена Кулибина герцогу Вюртембергскому в 1831 году:

«Желая принести важные пользы отечеству, в 1801 году испросил он увольнения от службы при Академии, а на желание и усовершенствование настоящего пробного машинного судна на реке Волге 6 000 рублей заимообразно, отправился в Нижний-Новгород. Прибывши туда, занялся объездом тамошних рек Волги и Оки для испытания быстрых и тихих вод их».

Старательное подчеркивание всеми официальными лицами, а также самим Кулибиным и его детьми (в официальных бумагах), того обстоятельства, что он сам пожелал жить на Волге вдали от Академии, выглядит более чем подозрительно. В других официальных документах, которыми мы теперь располагаем, находим нечто иное. Так, в письме к Аракчееву в 1815 году Кулибин, заверяя графа в том, что вечный двигатель возможен, между прочим, пишет: «1801 года августа 24 числа по высочайшему государя императора Александра Павловича повелению отлучился я из Петербурга в Нижний-Новгород для сделания опыта на Волге машинного судна».

Таким образом, даже в официальных бумагах, охватывающих период времени в несколько десятилетий, есть уже явная неслаженность.

Если царь в усердном «попечении о таланте» Кулибина «повелел ему отлучиться» на Волгу, или, как сейчас выражаются, отправил его «по служебным делам во временную командировку», то почему же он выдал ему на опыты деньги «заимообразно»? Людям, посылаемым в провинцию с государственными заданиями, деньги выдаются, но только не заимообразно.

Далее, Кулибину устанавливается перед отъездом «пенсион», о котором не могло быть речи, если бы изобретатель действительно отправлялся на Волгу только временно, чтобы «делать опыты». Очевидно, этот вариант легенды совершенно несостоятелен.

Обратимся ко второму варианту, утверждавшему, что Кулибин на старости лет стал искать покоя, сам «пожелал заниматься опытами на родной Волге и испросил увольнения от службы при Академии», как писал Свиньин и другие биографы, а после смерти изобретателя даже сын его Семен.

Это «желание» Кулибина опровергается частной перепиской, найденной теперь в архиве, из которой видно, как страстно хотелось ему жить в столице, а кроме того, прошениями на имя самого царя. Он умолял из Нижнего дать ему возможность жить в столице, заниматься изобретательством и строить железный мост через Неву. Его «желание» «отдохнуть на берегу родной реки» опровергается тем убийственным настроением, в котором находился Кулибин по приезде в Нижний. Он даже не надеялся выжить и думал, что умрет от тоски, его обуявшей. Причиной этой тоски была не только смерть жены. Жизнь в Нижнем представлялась изобретателю настолько беспросветной и ничего не сулящей, что он, прожив в Нижнем всего несколько месяцев, послал сыновьям секретное письмо, в котором давал советы на случай своей смерти. Письмо это он рассматривает как завещание и велит хранить его.

Таким образом, и этот вариант официальной легенды о добровольном отъезде Кулибина на покой совершенно несостоятелен.

Нет. Кулибина выжили из Академии. Из-за невыносимых условий работы и жизни он вынужден был уехать из Петербурга.

И вот в стране, в которой ощущался недостаток в простых квалифицированных рабочих и мастерах, которая страдала от недостатка технического образования, которой как хлеб нужны были механики всякого рода, крупнейший изобретатель «за ненадобностью» отправлен был в провинцию.