Григорий Щедрин - На борту С-56 Страница 30

Мнения разделились. Высказаны две основные точки зрения. Одни считают, что выбирать глубины для уклонения от бомбометания следует исходя из напряжения, испытываемого прочным корпусом лодки. Чем больше давление воды, а, следовательно, и напряжение корпуса, тем меньше усилий потребуется для его разрушения, тем опаснее взрыв каждой бомбы. Другая сторона дела:

чем меньше глубина погружения, тем больше возможностей для борьбы с поступающей в лодку водой - выше производительность помп, с большим эффектом можно использовать запас сжатого воздуха. Наконец, находясь на небольшой глубине, можно быстрее всплыть под перископ и при удобном случае контратаковать противника.

С других позиций подходят противники малых глубин. Они учитывают, что радиус разрушительного действия взрыва глубинной бомбы сравнительно невелик, Чтобы потопить или серьезно повредить лодку, нужно довольно точное попадание. Точность же бомбометания с увеличением глубины понижается. Следовательно, для уклонения выгодны большие глубины...

Разделяю вторую точку зрения, не считая ее, однако, бесспорной во всех случаях. К сказанному добавляю, что увеличение глубины погружения, как правило, затрудняет работу гидроакустиков противолодочных кораблей, способствует нашей маскировке. Дело в том, что лодочные шумы проходят через слои воды различной плотности и искажаются в них. Акустические пеленги, взятые на лодку, дают ошибочное представление о ее месте. Чем больше глубина, тем больше слоев воды с различными температурами и плотностями можно встретить, тем больше трудностей создается в гидроакустическом поиске противника.

Управлять лодкой на большой глубине также легче, особенно на ручных приводах. Меньше опасности быть "выброшенными" на поверхность. Можно иметь меньший ход - экономить электроэнергию. При утяжелении лодки от просачивающейся воды на глубине есть возможность облегчить ее, не прибегая к помпам для откачки, а постепенно всплывая. А не производить лишнего шума под водой очень важно. Если при бомбежке разойдутся швы топливных цистерн и соляр начнет вытекать за борт, то масляный след намного отстанет и не укажет точное место лодки. Малая глубина в этом случае быстро выдаст.

Со мной в конце концов соглашаются почти все офицеры. После обеда выяснилось, что не убежденными остались Дворов и Ковалев. Они продолжают спорить, но уже между собой. Впрочем, прислушавшись к их разговору, я увидел, что их занимает больше сам процесс спора, а не его содержание. Заключаю это из того, что стоит, например, Ковалеву согласиться с мнением Дворова, как последний немедленно меняет точку зрения и спор разгорается с новой силой.

Это самые молодые, а потому и самые горячие члены кают-компании.

Лейтенант медицинской службы Герасим Кузьмич Ковалев, а в кругу друзей просто Кузьмич, ухитряется даже в шахматы играть азартно. Им отлично усвоена манера игры "гроссмейстера" Остапа Бендера. Крайние фигуры обычно быстро исчезают с доски, и вернуть их на место нет никакой возможности. Клянясь своим честным именем, Кузьмич уверяет, что ладью или другую исчезнувшую фигуру он "схарчил" уже давно. Членами лодочного шахматного клуба "четырех коней", где все разрешалось, были только Ковалев и Дворов. С остальными он играл честно.

Военфельдшер (так его часто зовут по старой памяти) много внимания уделяет питанию команды. За заботу о людях и за его веселый нрав Ковалева любит весь экипаж.

Дворову война помешала закончить военно-морское инженерное училище. В 1941 году он дрался с немцами на сухопутном фронте под Москвой. На лодке он командир группы движения. Способный молодой офицер. Неизменный партнер Кузьмича за шахматной доской и в спорах. Говоря о своих подчиненных-мотористах и электриках,- он любит употреблять выражение: "Я и моя команда", за что Кузьмич зовет его "капитаном танкера "Дербент" или просто "капитаном". ...Тянутся дни поиска. Противник не появляется. Однажды получили по радио сообщение о том, что с востока и запада идут навстречу друг другу два конвоя. Делаем расчет и направляемся в точку, где конвои должны встретиться. Долго в этом районе никого нет. Но вот слышны шумы винтов. Идет пара тральщиков. Потопить легко обоих. Преследовать нас после атаки некому. И все же стрелять не стали. Решил, что тральщики, "видимо, проверяют фарватер перед проходом конвоев. Вслед за ними пойдут транспорта с ценными грузами, может быть, с войсками. А торпед у нас не будет. И фашисты уходят от своей смерти. В перископ вижу каждого матроса на палубе. Эх! В другое время не ушли бы...

Однако пробыли мы у побережья очень долго, а конвоев так и не дождались. Очень обидно, но сделано все же правильно. Да, получилось не так, как мы рассчитали. Но на этом основании нельзя отказываться от расчетов вообще!

Получено приказание вернуться в базу. Проложен курс в Кольский залив. Все идет хорошо. Но вот "заело" верхний газоотводный клапан дизеля в положении "открыто". Это значит, что мы потеряли возможность погружаться.

Исправлять повреждение на верхнюю палубу отправляются командир отделения Либерман и старший моторист Калиниченко, имея при себе набор ключей и ручников. Двадцать пять минут понадобилось им, чтобы устранить неисправность. Вовремя сделали! Едва мотористы поднялись с палубы на мостик, как показался вражеский самолет. Успеваем благополучно погрузиться.

...Рано утром над бухтой в базе гремят два наших салютных выстрела. А через несколько дней в сводке Советского информбюро появились две строчки: "Нашими кораблями к Баренцевом море потоплены транспорт и танкер противника".

Одним залпом двух

Короткое полярное лето в разгаре. Незаходящее солнце круглосуточно бессменно несет свою вахту над горизонтом. К солнечному теплу и свету жадно тянется небогатая северная растительность. У побережья полосами ходят густые, белые туманы. На море штиль. Зеркальная гладь воды не шелохнется.

Наше ли это штормовое Баренцево море? Оказывается, не только гневным и бурным оно бывает. Сегодня оно, как мать, ласковое, тихое. Поверхность моря отражает солнце и голубит небо. Красиво!

Несколько часов назад скрылись родные берега. Стою на мостике. В лодке мерно постукивают дизеля. У выхлопов - еле заметный голубой дымок. Спешим в назначенный район - искать и топить врага. Сейчас проходим позицию, где с большой вероятностью можно ждать встречи с немецкими подводными лодками.

Штиль пока наш союзник. Он затрудняет противнику скрытный выход в атаку. Всякий неосторожный подъем перископа демаскирует вражескую лодку.

Однако это не основание для самоуспокоенности. За горизонтом и воздухом зорко следят вахтенный офицер и сигнальщики. Им вверена безопасность корабля. Большая ответственность! Лейтенант Скопин, матросы Николаевский и Булгаков ни на секунду не отрывают вооруженных биноклями глаз от своих секторов наблюдения.