Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья Страница 30

Вулкан Креницина. Остров, на острове – озеро, а на озере – молодой энергичный вулкан.

Сверху равнинная часть острова похожа на африканскую саванну – светло-зеленые травы, и по ним стадами и в одиночку пасутся деревья. Чуть выше в сопки деревья густеют и постепенно становятся непроглядными, непролазными. Причудливо извиваясь, текут по лесам мелкие, каменистые речки. На одной из них, пролетая на вертолете, мы застали рыболова-медведя. Идет кета, и встретить медведя на речке обычное дело. В другом месте на отмели кружились вороны. Где-то давным-давно я читал: курильские вороны выклевывают у обессилевших рыбин глаза…

Поселок рыбаков. Поселок добытчиков морских растений, из которых для кондитеров получают желеподобное вещество агар-агар. На дальнем маяке в безлюдной части острова прилетевший на вертолете врач делает парню-маячнику операцию, и я имею время вдоволь походить по земле.

Зеленые травы на острове оказались густым, низкорослым бамбуком. Бамбук не исчезает и там, где деревья густеют. Стройные курильские пихты, изломанные ветрами березы – все это внизу перевито, перепутано высоченными травами, по стволам вверх убегают ярко-желтые плети лиан, а в самом низу шуршит пыльный бамбук. Высоко в сопках бамбук уступает землю низкорослому, плотному, как щетка, кедровому стланику. Рискуя встретить медведя, тут можно пособирать шишки с орехами. Ниже в лесах растет рябина, более вкусная, чем наша российская. А на опушке около моря я не поверил глазам:

– Помидоры?

В ответ довольный смех спутника, наполняющего картуз огромными ягодами:

– Нет, это наш курильский шиповник…

Столица острова и даже, пожалуй, всех островов – поселок Южно-Курильск. Деревянные дома, деревянные скрипучие тротуары, деревянные лестницы в гору (по ним бегут, если объявят приближение цунами), деревянный мост, с которого в солнечный день видно, как по реке идет нереститься кета.

В деревянной гостинице мест, как и полагается, нет. Молодой парень, которому досталась коридорная раскладушка, приспособил свечку в углу и все время пишет что-то в тетрадку. Постоит у окошка и опять пишет. Знакомимся. Парень добирается на Шикотан на рыболовную практику аж из Тобольска. Первый раз на Курилах. Хочется все запомнить. Никакого внимания на ругань и толкотню в коридоре. Пишет и пишет.

А за окном мокрая буря. Видно, как от берега, подальше от острых камней, переливаясь с боку на бок, окутанные водяной пылью, уходят два корабля. Мелкие суденышки и катера, наоборот, жмутся к пирсу. Пассажирский «Орлец», которого ждут с Шикотана, конечно, не вышел в такую погоду. Мы все в гостинице, покорившись судьбе, будем ждать «Орлеца».

Шторм. Океан швыряет на берег бурые ленты водорослей, доски от ящиков, пластмассовые японские бидончики, флаконы и бутылки, не растерявшие еще запаха спиртного.

«Орлеца» не будет и завтра. Пробегая под дождем в столовую, с удивлением наблюдаю: южнокурильцы вроде не замечают ненастья. По улице взад-вперед снует, катается на велосипеде мальчишка. Секретарь райкома с художником обсуждают на улице, где лучше повесить плакаты с празднику. Десятиклассники неторопливо по деревянному тротуару шествуют в школу…

Главный запах в поселке – запах моря и морской живности. Поселок кормится океаном, и все в поселке – профессии, уклад жизни, достаток, слава и огорчения – связано с океанским промыслом. Технолог комбината в рыбном порту показал мне, как ленты морской капусты, кальмары и серебристая сайра превращаются в тысячи банок консервов. Из-за шторма я не видел, как ловят кальмаров и сайру – суда-добытчики спасались от ветра в бухте. В хорошую погоду днем они тоже стоят у пирса, зато ночью океан по горизонту рассвечен огнями. Сайру ловят на красный и синий свет. Для кальмаров зажигают ослепительно белый. Спасаясь от света, кальмары собираются в тени корабельного корпуса, тут их и ловят крючками на удивительно глупую наживку из разноцветной пластмассы.

Я видел пойманных кальмаров, когда их «засыпали» в бункер, похожий на большую бетономешалку. Бункер вращался. Кальмары внутри бункера терлись друг о друга и теряли скользкую серовато-бурую кожу. Из бункера по желобу вместе с водой кальмары плыли уже кипенно-белыми. Ловкие руки работниц выдирали у облезлых кальмаров клювы (точно как птичьи), убирали внутренности. Промывка, развеска, раскладка в банки и вот уже все кончается автоматом, из которого банки вылетают, как желтые гильзы из пулемета.

Технолог, объясняя экономику дела, показался мне невеселым. Осторожно выясняю причину и узнаю: две недели назад местные романтики десятилетнего возраста разожгли на чердаке большого склада продукции «партизанский костер». В результате на месте склада теперь ровная пустая площадка. Пожар съел прибыли, прогрессивку и премиальные к празднику. «Селяви», – сказал технолог, кивая на большой плакат, призывающий не давать спички детям.

А погоды все нет. Парень в гостинице раздобыл где-то вторую свечку и пишет, пишет. «Орлец» в глазах ожидающих вырастает в сказочно могучий корабль-надежду. В ожидании рейса я успеваю сходить на Горячий пляж. Так называют клочок песчаного берега, в часе ходьбы от Южно-Курильска. Пляж дымится белым горячим паром. Дома и прачечная в поселке на берегу отапливаются этим теплом. Взрослые разогревают щи на этом пару, а ребятишки, разжившись банкой сгущенного молока, варят в песке шоколадного цвета «тянучку». Интереса ради я добыл котелок и убедился: обед на пляже можно приготовить без дров и без спичек. Тут же вблизи протекает горячий ручей. На пути у него в камнях выбита ямка. Получился живописный бассейн, в котором без всяких путевок можно лечить экземы, радикулиты и ревматизм. А можно и просто так полежать в воде, убедиться: изнутри планета Земля еще не остыла.

«Орлеца» нет. Блуждая по берегу, знакомлюсь с местным живописцем Николаем Виньковым. Живописец, приспособив под мольберт обломок весла, запечатлевал важный момент в состоянии курильской природы. За чаем в доме я узнал: Николай служил милиционером, приехал с Украины погостить к брату и вот уже год не может уехать. «Исходил с красками весь остров, но аппетит все растет, не хочется уезжать». Стены в доме увешаны маленькими картонками. Не поднимаясь из-за стола, совершаем с милиционером экскурсию в курильские времена года. «Вот видите, снег у нас выше трубы». «Вот тут ночевал. Заблудился, пришлось улечься под пихтой». «А тут вот сижу, рисую, чувствую, сзади что-то шуршит. Повернулся – медведь!..» «Женщина на картинках – моя жена. Живем без конфликтов. Вместе ходим – она костер жжет, а я рисую, у костра руки грею. Она тоже работает, а вечером ходит в десятый класс…» «Остаться совсем вроде не думаем, но кто его знает… Шофер вон рядом живет – уезжал на Херсонщину, а в этом году, смотрю, назад прикатил. Двадцать лет на островах прожил, это ведь что-нибудь значит. Дочка у него там, на Херсонщине, обревелась: домой, на Курилы, и все…»