Ричард Томлинсон - Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6 Страница 30

Я находился в большой комнате с высоким потолком, величиной со школьную столовую или армейский спортзал. Футах в двадцати от меня за длинным столом на небольшом возвышении сидели трое допрашивающих. Атлетического сложения мужчина сорока с лишним лет, чьи тщательно причесанные черные волосы и совершенно симметричные усики наводили на мысль, что он проводит немало времени перед зеркалом, сидел посередине. Справа от него расположился капитан, который уже меня допрашивал. Слева — темноволосая женщина, глубокие морщины на ее некогда привлекательном лице объяснялись отвратительно пахнувшей сигаретой, которую она держала в пальцах. Все трое взирали на меня бесстрастно, надменно, мне показалось, что прошло несколько минут, прежде чем усатый заговорил.

— Итак, доктор Нунен, — властно начал он, — я узнал от своих коллег, что вы историк, приехавший в наш город Веллетри. — Он сделал впечатляющую паузу. — Так вот, слушайте. Мы не верим вашим показаниям. У нас есть сведения, что вы участвуете в. контрабанде оружия для IRA с Сицилии. Что можете сказать в свое оправдание?

— Это вздор! — ответил я с убедительным раздражением. — Ваши сведения ложны, и вы арестовали невиновного человека.

Усатый допрашивал меня минут двадцать, делая упор на деталях моей «легенды». Дата рождения, адрес, место работы, стаж, имена членов семьи. Не спросил только о кличке моей собаки. Затем настал черед морщинистой.

— Кто такая Мария Виалли? Где вы познакомились с ней? — вкрадчиво спросила она, держа в пальцах ее визитную карточку.

— Почему бы не позвонить ей и не спросить у нее? — ответил я. — И монсеньеру Берлинджери, священнику церкви Марии Магдалины?

Допрашивающие переглянулись, пытаясь придумать еще какой-нибудь уличающий вопрос. Это не удавалось.

Усатый щелкнул пальцами, охранники подскочили ко мне с глазной повязкой и оттащили меня обратно в камеру. Дали стакан воды и ломтик хлеба, потом опять примкнули к койке. Казалось, прошло четыре-пять часов, прежде чем они снова отвели меня в ту же комнату. Трио стало задавать мне те же самые вопросы, только на сей раз более раздраженно.

— Мы допросили вашего спутника, вместе с которым вас арестовали, — резко произнес усатый. — Скажите, доктор Нунен, где вы познакомились с ним?

В надежде, что APOCALYPSE придерживался условленного объяснения, я ответил, что он увидел у меня в кафе журнал «Экономист» и представился как соотечественник. APOCALYPSE, должно быть, так и сказал, потому что усатый как будто остался доволен моим ответом. Он переменил тактику.

— Вы знаете, кто я? — И продолжал, не дожидаясь ответа. — Я майор Клаудио Пагалукка, карабинер-десантник. — Он гордо выпятил грудь. — У меня три медали за храбрость. Знаете, что это за служба?

Меня так и подмывало ответить дерзостью, но я прикусил губу:

— Нет, понятия не имею. Я ученый, подобные вещи меня не интересуют.

Из Пагалукки словно бы выпустили воздух. Карабинеры-десантники — аналог наших воздушных десантников. Они действуют против мафии, наносят неожиданные удары по убежищам мафиози в сицилийских долинах. Хейр при этом же вопросе не удержался от того, чтобы не кольнуть Пагалукки. "Автоинспекторы-парашютисты, да?" — сказал он. Пагалукка продержал его в камере на несколько часов дольше, чем всех нас.

В перерывах между допросами никакого физического воздействия не было, дискомфорт причиняла только скука. Трудность заключалась в том, чтобы от допроса к допросу помнить каждую мелочь «легенды», малейшая оплошность была бы замечена, за нее бы безжалостно ухватились, а исправить ее было бы очень трудно. На третьем допросе развалить мою «легенду» не удалось. Пагалукка сдался, и лишь морщинистая задала несколько легких вопросов. Последний допрос длился минут десять, и я понял, что меня вскоре освободят.

Я провел немного времени в своей камере, потом дверь открылась снова. Охранники сняли повязку с глаз и наручники, отдали мешок с моей одеждой. Я нашарил в нем свои часы. Было пять вечера, со времени ареста прошло чуть больше суток. Когда я оделся, охранники повели меня в вечерней темноте к другому зданию, мы поднялись по ступенькам крыльца, там они пожали мне руку и, дружелюбно улыбаясь, показали, чтобы я шел внутрь.

Болл, Лонг, Эрик и APOCALYPSE ждали меня в комнате, чтобы пожать мне руку.

— Поздравляю, — сказал Болл. — Пришлось отпустить вас довольно скоро. Мы просто не смогли ни к чему придраться, вы превосходно сработали. — Он подвел меня к столу с едой, пивом, вином. — Порасспросим вас как следует попозже. А пока выпейте.

За пивом Болл объяснил, что происходит.

— Кое-кто из остальных вскоре будет здесь, но им предстоит дать еще некоторые объяснения.

Слушатели один за другим возвращались из заключения и усаживались с нами за накрытый стол. Спенсера отпустили вторым, примерно через час после меня. Он выдавал себя за священника, и, хотя довольно долго отстаивал свою «легенду», она провалилась, когда его попросили прочесть несколько молитв, а он даже не знал до конца "Отче наш". Маркхем перепугался, увидев дорожный пост, и выбросил на ходу в окно машины бумаги с тысячей фунтов, создав хаос на автостраде. Барт действовал успешно. Его «легенду» ученого Пагалукке развалить было трудно, а цепкая память помогала Барту не проколоться в мелочах. Костюм и роль бизнесмена у Касла оказались неправдоподобными в маленьком рыночном городишке, и его «легенда» провалилась. Версия Фортона — певчий церковного хора, совершающий тур по римским церквам. Когда Пагалукка попросил его продемонстрировать свои певческие способности, Фортон запел и, к раздражению майора, не останавливался.

Болл одиноко стоял в углу, как всегда с сигаретой в одной руке и стаканом виски в другой, слегка покачиваясь взад-вперед с довольной улыбкой на лице. В этом учении мне не давала покоя еще одна загадка.

— Джонатан, — спросил я, — а где та хорошенькая блондинка, которую вы усадили рядом со мной в самолете? Она здесь не появится?

— Какая блондинка? — проговорил он с искренним недоумением.

— Да будет вам, — сказал я, — та девушка, которую вы подсадили ко мне в самолет для проверки моей легенды.

— К нам она не имеет никакого отношения! — заверил меня Болл и рассмеялся. — Упустил возможность.

Наутро мы вылетели из Рима в Саутгемптон на «Геркулесе» С-130, прошли очень низко над Альпами. Прибыв вечером в Форт, очень радовались, что учеба осталась позади. Мы провели вместе несколько напряженных месяцев, хорошо узнали друг друга. Даже Барт и Маркхем стали теперь друзьями. Выпускники одного курса обычно сохраняют друг с другом связь на протяжении всей службы, и никто не сомневался, что мы будем поддерживать ее тоже, но тогда нам не терпелось включиться в новую работу. На другой день нам должны были объявить оценки наших успехов и первые назначения.