Сергей Крамаренко - Против «мессеров» и «сейбров» Страница 31

– Едем в Москву, будем там разгружаться...

Действительно, вдали показалось множество домов, и мы медленно проезжаем мимо них. Вот наконец и вокзал, здесь снова много приветствующих – в основном женщин и детей. Радость была огромной! Они наперебой спрашивали, откуда мы, ища в эшелоне своих родственников и друзей. Уже поздно. Мы ложимся спать, но долго не засыпаем, обсуждая, что нас ждет дальше.

Утром нас поднимают:

– Выходи строиться!

На построении начальник штаба нашего полка Яков Иванович Топтыгин объявляет:

– Поступил приказ разгружаться. Сейчас садимся в грузовые машины и едем на аэродром Теплый Стан, где будем базироваться.

Машины едут по городу. Мы осматриваемся. Везде радостные лица, но уже не такие, как раньше. Снова идет война, и, видимо, волнение за близких на Дальнем Востоке дает себя знать.

Наконец Москва кончается: теперь мы едем по довольно плохому асфальту.

– Вот и Семеновское, – говорит наш комэска Иван Щербаков, ранее летавший в Московском аэроклубе. – Дальше будет Воронцово, Деревлево и Коньково. Это здесь у Екатерины Второй подковывали коня, поэтому и называется деревня – Коньково.

Мы довольно равнодушно встречаем это сообщение. Все устали, да и неизвестность начинает тяготить: «Что нас ожидает?» Мы проехали небольшую деревню Теплый Стан, за ней было еще несколько домиков – поселок со странным названием Мамыри. Сворачиваем с асфальта и по проселку въезжаем в небольшой лесок, где останавливаемся у новеньких двухэтажных казарм, видимо, только что построенных. Вылезаем, неся с собой нехитрый скарб: по чемоданчику с необходимыми вещами, – и строимся. Командир поздравляет нас с благополучным прибытием. Адъютант эскадрильи Виктор Фомин ведет нашу эскадрилью в первую казарму. Там мы занимаем отведенные нам комнаты: в каждой комнате по четыре человека, то есть звено. Командир эскадрильи и его заместитель занимают отдельные комнаты. Через час мы идем в столовую, где нас ожидает праздничный обед. После двухнедельного сухого пайка мы отдаем ему должное, благодарим работников столовой и идем отдыхать.

Так началась наша жизнь на подмосковном аэродроме Теплый Стан. С месяц мы ничего не делали, били баклуши. Правда, были занятия: мы изучали район полетов. Наличие огромного количества населенных пунктов, железных и шоссейных дорог – все это надо было наизусть выучить, начертить, а потом представлять себе в памяти, чтобы летать, не заглядывая в карту.

Надо сказать, что командование авиации округа встретило нас без радости. Прибытие целого авиационного полка на совершенно необустроенный аэродром, где, кроме казарм и столовой, ничего не было, вызывало множество забот! Но понемногу все решилось и устроилось. Лишь боевой дух молодых пилотов еще долго волновал командование. После сборки самолетов и начала полетов вдруг выяснилось, что в тылу надо летать совершенно иначе, чем на фронте. Что существует «Наставление по производству полетов», и его надо знать и точно выполнять.

Помню, в следующем, 46-м году наш полк участвовал в учениях. Нашей эскадрилье было поручено прикрыть от ударов воздушного противника аэродром Ногинск. Командир послал на прикрытие наше звено. Мы вылетели, прилетели на аэродром Ногинск в развернутом боевом порядке «фронт», с интервалами примерно 200—250 метров, и так прошли почти над всем аэродромом. При поиске противника это самый удобный боевой порядок: мы всех видим и готовы и к атаке, и к обороне. Все пространство кругом хорошо просматривается, нас атаковать очень трудно, и мы сразу готовы отбить атаку и тотчас же вступить в бой.

Но когда мы сели, на аэродроме поднялся целый скандал. Нас стали обвинять во всех смертных грехах: и в недисциплинированности, и в нарушении НПП, и в том, что мы чуть ли не явились причиной какой-то аварии. Как мы ни доказывали, что учение – это война и это главнее НПП, ничего не помогло. Наш командир звена, Витя Петров, получил строгое взыскание, а мы поняли, что мирная жизнь для нас будет очень трудной.

Другой случай не заставил себя ждать. К нам в полк приехал заместитель командующего ВВС округа генерал Белоконь, бывший «школьный работник» (так мы называли командиров, вышедших из инструкторов училищ), и стал спрашивать у летчиков требования какого-то приказа. Конечно, все летчики показали полное его незнание. Тогда генерал вызвал меня к своему столу, дал мне в руки приказ и сказал, что через 15 минут я должен знать его требования наизусть, а сам занялся опросом другого летчика. Обладая хорошей памятью, я быстро выучил требования этого приказа и через указанное время четко доложил. Белоконь остался очень доволен и сказал нашему командиру эскадрильи:

– Вот как нужно учить летчиков!

То, как мы готовимся к полетам, как летаем, его совершенно не интересовало. К сожалению, такой стиль руководства был широко распространен в нашей армии...

А такое отношение командования авиации округа к нам, боевым летчикам, очень скоро дало свои результаты: не выдержав, стали уходить Герои Советского Союза, герои Отечественной войны... Из полка ушел его командир полковник Чупиков, устроившийся летчиком-испытателем в научно-исследовательский авиационный институт. Ушел мой ведущий Александр Куманичкин. Но, к счастью, он ушел на учебу на курсы командиров полков. Ушло много других Героев: Азаров, Шлепов, Руденко, Баклан и ряд других. Вместо них пришло много летчиков-инструкторов из училищ. Командиром полка назначили подполковника Старостина, тоже бывшего «школьного работника».

Моя судьба в это время тоже висела на волоске. Дело в том, что с 1946 года наш полк стал участвовать в парадах над Красной площадью и аэродромом Тушино. А меня, как бывшего в немецком плену (хотя и обгоревшего, тяжело раненного и бывшего в плену всего 7 дней), особый отдел (СМЕРШ) не допускал до полетов на парады. Когда начался 1948 год, новый комполка Старостин уже направил документы на откомандирование меня из полка «за невозможностью использовать в парадах», как вдруг все переменилось.

В начале 1948 года мы узнали, что старый командующий ВВС округа генерал Сбытов убыл из округа на учебу в Академию Генерального штаба, а на его место назначен новый командующий – генерал-майор авиации Василий Сталин. И почти сразу после назначения мы увидели его на нашем аэродроме, – а ведь прежнего командующего за два года мы ни разу так и не видали!

Однажды командир полка подполковник Старостин собрал летчиков в клуб. Мы вошли, расселись. Вошла группа офицеров, впереди невысокий подвижный генерал. Наш командир поднял нас и стал докладывать. Генерал посмотрел на нас и приказал:

– Садитесь.

Затем, когда все сели, он продолжил: