Дэвид Шилдс - Сэлинджер Страница 31

Jerome D. Salinger

1133 Park Avenue

NYC, NY

Sacramento 2–7544

Страница из дневника, который вел Пол Фицджеральд во время Второй мировой войны.

Эберхард Элсен: Хотя девушка, в которую влюбился человек, ведущий повествование в рассказе «Знакомая девчонка», и вся ее семья были убиты нацистами, рассказчик никогда не высказывает ненависти к немцам, как и не делает заявлений о том, что война была сражением с абсолютным злом. Сэлинджер удивительно снисходителен к появляющимся в рассказе немецким солдатам. Позднее он скажет дочери Маргарет, что нацистом мог оказаться кто угодно – например, почтовый служащий. Он имел в виду, что если ищешь зло, то найти его легко, хотя оно, возможно, и маскируется.

Алекс Кершо: Сэлинджер был очевидцем самого прекрасного дня в истории – дня освобождения Парижа 25 августа 1944 года.

Сэлинджер на джипе после освобождения Парижа.

Марк Хауленд: Я привез в Принстон пятерых студентов. Они хотели посмотреть, что смогут найти о Сэлинджере в библиотеке Принстонского университета. Попав в читальный зал, мы, перевернув последнюю страницу какой-то тетради, обнаружили светло-зеленую страничку из блокнота на пружинке размером 8 на 13 сантиметров. Это было описанное Сэлинджером вступление союзников в Париж. Он рассказывал, что въехал в Париж на джипе, а парижане протягивали американцам своих детей, чтобы те могли целовать их. Сэлинджер писал, что можно было мочиться на капот джипа, и это ничего не имело значения. Все было нормально. Сэлинджер писал, что все, что бы ни делал американец, было хорошо.

Сержант Ральф Д. Мартин: Думаю, что никогда в жизни не видел такого парада. Большинство из нас предыдущей ночью спали в маленьких палатках в Булонском лесу. Шел сильный дождь, и мы были мокрые, поэтому самых чистых парней отобрали и поставили в первые ряды и в оцепление. У меня на форме была новая сияющая нашивка, и меня поставили в оцепление. Стоять там было здорово, поскольку в объятьях любого парня в оцеплении была, по меньшей мере, одна девушка, целовавшая и обнимавшая его.

Мы прошли маршем по Елисейским Полям колонной по 24 человека в ряд, но маршировать было чертовски трудно, так как вся улица была переполнена людьми, которые смеялись, кричали, плакали и пели. Нам бросали цветы и протягивали большие бутылки вина.

Первый полк так и не прошел. Толпа просто растащила солдат. Парижане только что вырвались на улицу. Они хватали ребят, поднимали некоторых солдат на плечи и несли их в кафе и бары, по своим домам и не отпускали их. Я слышал, что потом собрать солдат было очень трудно[123].

Джон Уортмен: Люди приветствовали нас, смеялись, плакали, стремились обнять нас, давали нам выпить, кормили нас только что созревшими помидорами… и просто пытались удостовериться в том, что мы действительно пришли, а немцы ушли. Я целовал детей, молодых женщин, старых женщин и женщин среднего возраста. Короче, всех[124].

Дэвид Родерик: Мы въехали в Париж на грузовиках грузоподъемностью две с половиной тонны. О том, как нас встречали, я буду помнить всю жизнь. На улицах было полно народу. Люди хлопали в ладоши и кричали, жали нам руки, угощали нас вином.

Шейн Салерно: В разгар празднования Сэлинджер и Джон Кинан задержали человека, которого подозревали в сотрудничестве с немцами, но толпа забила его до смерти прежде, чем контрразведчики смогли его взять.

Джон К. Анру: Встреча Эрнеста Хемингуэя и Дж. Д. Сэлинджера в Париже – одно из великих событий в истории литературы.

Шон Хемингуэй: Мой дед остановился в «Ритце» и принимал самых разных посетителей.

Карлос Бейкер: Еще одним гостем Эрнеста в те дни был молодой, черноволосый сержант в форме сотрудника контрразведки. Его звали Джеромом Д. Сэлинджером, и, впервые увидев Хемингуэя, он был очень впечатлен. Автор коротких рассказов Сэлинджер был на 20 лет моложе Хемингуэя. Хотя Сэлинджеру было 25, он уже продал несколько рассказов журналу Story и еженедельнику Saturday Evening Post[125].

Лейла Хэдли Люс: Сэлинджер просто молился на Хемингуэя. Ему нравилась манера письма Хемингуэя. В гостинице он пошел к Хемингуэю и высказал свое восхищение его произведениями.

Карлос Бейкер: Сэлинджер нашел Хемингуэя дружелюбным и щедрым, совсем не зазнавшимся от своей славы, – и «мягким», что противоречило ощущуению жесткости и силы, которое создавали некоторые произведения Хемингуэя. Встреча Сэлинджера и Хемингуэя прошла очень хорошо, и Эрнест вызвался посмотреть некоторые рассказы Сэлинджера[126].

Лейла Хэдли Люс: Джерри попросил Хемингуэя просмотреть рукопись, что на самом деле было с его стороны безрассудством. И Джерри не был человеком, который легко открывался другим или просил других сделать для него что-нибудь.

Шон Хемингуэй: Сэлинджер принес номер Saturday Evening Post, в котором был опубликован его рассказ «Последний день последнего увольнения». Рассказ был о Второй мировой. На деда Сэлинджер произвел впечатление как молодой солдат, и столь же сильное впечатление на деда произвело произведение Сэлинджера. При встрече с Сэлинджером дед сказал ему, что уже слышал о нем, прочитал рассказ и был восхищен им.

Дж. Д. Сэлинджер (рассказ «Последний день последнего увольнения», Saturday Evening Post, 15 июля 1944 года):

Винсент улыбнулся. «Рад видеть тебя, Бейб. Спасибо, что позвал меня. Солдаты, особенно друзья, должны теперь быть вместе. Быть гражданским больше нет смысла. Гражданские не ведают того, о чем знаем мы, а мы уже отвыкли от того, что знают они. В общем, не клеятся дела у нас с гражданскими[127].

Шон Хемингуэй: Мой дед хорошо понимал, какую цену платит в бою пехота. Думаю, со стороны деда это было своего рода романтическим представлением, то, что он увидел в Сэлиджере талантливого молодого писателя, сражающегося в пехоте во время Второй мировой войны.

Эберхард Элсен: Говорят, что Хемингуэй сказал кому-то: «Господи, да он чертовски талантлив». Уверен, что эти слова дошли до Сэлинджера и, должно быть, были очень ему приятны.

Джон К. Анру: Для Сэлинджера то, что Хемингуэй назвал его «чертовски талантливым», было важной поддержкой.