Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты Страница 31

— На таком солнышке, — говорит он, улыбаясь, — можно прогреть каждую косточку со всех сторон… Когда я работал на шахте, то видел солнце только по воскресеньям.

Молодежь нашего отряда никак не может угомониться. Ребята резвятся, как козлята, и бегают, пока не покрываются крупными каплями пота. Потом бросаются на землю под тень дерева и смеются так весело, что невозможно не засмеяться вместе с ними. Противоположный берег полон купающимися. Рискнули и мы и выкупались в Тахо. Артур на всякий случай велел поставить на крутом берегу ручной пулемет и сам залег за ним. Ребята кинулись в реку. Я тоже искупалась в сторонке и даже немного поплавала. На берегу противника это вызвало бурю восторга. Через некоторое время оттуда кричали:

— Эй! Партизаны! Где ваша блондинка? Пускай идет купаться, мы не будем стрелять!

Новая лодка была готова, и мы начали готовиться к операции. Провели только два рейда, заложили под рельсы мины, но взрывов подождали, так как обратный путь был неблизким. В конце марта мы окончательно вернулись в Мору. Прежде всего Артур отправился смотреть новую лодку. Это была прекрасная, изящная лодка, настоящее произведение искусства. Киль у нее острый и глубокий, как лезвие топора, бока крутые, а корма очень узкая. Такие лодки вертлявы, дают большой крен, но не перевертываются. Плотник, построивший ее, был рыбаком, он сам взялся переправлять нас через Тахо на ту сторону. Опробовали лодку в том же месте, где я тонула. На этот раз дела шли гораздо веселее. Ребята очень гордились новым приобретением. Оказалось, что лодка свободно берет пять человек, но управиться с ней по-настоящему мог только сам конструктор. Заодно вволю накупались и возвращались в казарму со звоном в ушах и посиневшие от холодной воды…

На следующий день все готовились к выходу. Артур никогда заранее не говорил, кто пойдет и где будем переходить фронт. Время объявлялось за час до отъезда, поэтому волновались все. Обычно посылали небольшие группы в пять-шесть человек, и каждому хотелось попасть в их число. К сожалению, на этот раз не обошлось без происшествия. Рано утром во время чистки оружия все сидели в маленьком патио, разложив свое снаряжение, и усердно начищали и смазывали оружие, подгоняли ремни и оттачивали навахи. Гармона собрал свой пистолет первым и хотел опробовать спуск, но забыл, что уже заложил обойму. Направив пистолет стволом вниз, он спустил курок. Раздался выстрел. Пуля куснула каменную плиту и рикошетом отлетела в ногу Люиса. Рана оказалась пустяковой, задета была только мякоть пониже колена, но этот случай встревожил всех. Разведчик не должен допускать случайностей, а подрывник — тем более. «Саперы ошибаются только один раз», — часто повторял нам командир. При этом он для наглядности поднимал вверх один палец и держал его так до тех пор, пока тот, к кому относилось очередное замечание, не отводил в сторону смущенный взгляд.

О случившемся немедленно доложили Артуру. Я в это время была где-то по поручению Артура, и ему пришлось объясняться без переводчика. Потом мне Клаудио рассказал, что, когда перед ним предстал смущенный Гармона, Артур поднял вверх палец, и все поняли, что это означает. Гармона густо покраснел и горячо заверил, что этого больше никогда не повторится. Понять его можно было и без слов. Артур хорошо знал, что Гармона — отважный и смышленый парень, но тороплив. Решили не допускать его к выходу на целый месяц. Для паренька это было самым тяжелым наказанием. С самого рассвета начал моросить холодный дождь. Низкие тучи застилали небо до горизонта. Артур с видимым удовольствием посмотрел в окно и, обернувшись, сказал:

— Сегодня.

Я машинально глянула в угол, где стояли мои «расходные» ботинки. Они были сухими. Что же, сегодня так сегодня. Лучшей погоды не будет, лето на пороге, и тогда — прощай ненастье. Дождь то переставал, то снова сеял на земле частые холодные капли. Обедали молча. Потом каждый занялся своим делом. Артур изучал карту, готовясь к разговору с проводником, а я рассматривала обувь. Каждый раз, как я натирала себе ноги, мне казалось, что обувь была выбрана неудачно. Но новые ботинки натирали ноги в других местах, и я снова меняла обувь. Меня не оставляла надежда найти-таки ботинки, которые не натирают. Потом я поняла, что это напрасная затея. Надо было просто набраться мужества и ждать, пока ноги не огрубеют.

Паскуаль привел проводников. Артур видел их в окно и попросил сначала вызвать для разговора того, что помоложе, и сам вышел в гостиную с картами. Положив карты на стол, Артур мельком взглянул на молодого парня. Обычно он так смотрел только один раз, когда здоровался. Можно было наговориться с Артуром досыта и даже не заметить, что он ни разу не взглянул в глаза. Лицо его при этом, как всегда, было добродушным и спокойным, улыбка непринужденная и располагающая, а глаза и смотрят, и не смотрят. У меня другая привычка. Я всегда смотрю в лицо собеседника неотрывно, как глухонемая. При этом у нас с Артуром мнения о собеседнике всегда сходятся.

Молодой парень нам сразу не понравился, и от него отказались. Затем вошел Хосе с другим проводником — крестьянином с застенчивым взглядом немного печальных глаз. Сутулая спина и огрубевшие тяжелые руки свидетельствовали о том, что он работал на земле вою жизнь. Работал много и трудно, а жизнь одаривала его и нехотя, и скудно. Мне он понравился, такие не подводят. К нашему огорчению, идти он отказался. Упоминание о вознаграждении не произвело на него никакого впечатления. Он просто не понимал, почему он должен помогать республиканцам — землю крестьянам не дали и не обещали.

— А на поле одни камни, одни камни…

Мы начали просить его помочь нам просто по-товарищески. Крестьянин слушал, не поднимая глаз, видимо, ему было совестно отказать. Его темные, плохо гнущиеся пальцы неспокойно перебирали край старой шляпы, лежавшей на коленях и прикрывавшей обширные заплаты на брюках. Немного помолчав, он поднял голову и тихо произнес:

— Я с вами пойду.

В казарме сборы закончились быстро. Бойцы собрались, как обычно, в патио вокруг высохшего бассейна. Все волновались: состав группы еще не объявлен. Эти минуты ожидания я и сама не любила, хотя знала наперед, что именно нужно делать. Времени оставалось мало. Надо было еще заехать в штаб за пропуском и выехать на передовую с таким расчетом, чтобы до наступления темноты хотя бы часа два понаблюдать за берегом противника. Операция предстояла довольно сложная: фронт плотный, а от него до железной дороги, которую надо подрывать, более десяти километров. В оперативную группу Артур назначил самых сильных бойцов, но тревожное чувство все же не оставляло. Артур отдал необходимые распоряжения и поговорил с каждым бойцом. После этого ребята успокоились, каждый начал собирать снаряжение в соответствии с поставленной ему задачей. Для прикрытия на берег должен был прибыть весь отряд. На этот раз Хосе остался с отрядом, а мы выехали на передовую, взяв с собой Факунду, молодого, очень серьезного паренька. В действительности его звали Франциско, но под этим именем в отряде было уже четверо, и троим пришлось дать другие имена, чтобы не возникало путаницы. Одного начали звать Антекера по наименованию города, откуда он был родом, второго Моро — он был очень похож на мавра, а четвертого — Бонильей, это было его второе имя. Франциско Гарсилья — одного из лучших автоматчиков и любимца Артура — прозвали Факунда. Гармона до самого отъезда ходил за нами по пятам. В его глазах было столько надежды и тоски, что я старалась на него не смотреть.