Игорь Атаманенко - Ставка - измена Родине Страница 31

Все время сотрудничества с ЦРУ у Толкачева возникали различные проблемы со здоровьем. Периодически он жаловался на повышенное артериальное давление, перитонит и гастрит. Во время сна у него было затруднено дыхание из-за перебитого в юности во время игры в хоккей носа. Но, несмотря на это, он старался вести активный образ жизни.

Толкачев никогда не состоял в рядах КПСС. Утверждал, что потерял бывший у него ранее интерес к политике потому, что она стала «непроходимой лицемерной демагогией». По этой же причине отрицал театр, так как все пьесы, по его мнению, стали слишком политизированы. На вопрос Гюльшнера, что же подтолкнуло его искать контакт с американской разведкой, «Сфиэ» ответил, что он — «диссидент в душе» и сможет наилучшим образом «содействовать делу», используя свой доступ к секретной информации, которая представляет ценность для Запада. В апреле 1979 г. он частично пояснил свое поведение в письменном виде:

«…Я могу только сказать, что значительную роль, подтолкнувшую меня уйти в шпионы, сыграли Солженицын и Сахаров, хотя я с ними лично не знаком и прочитал только повесть Солженицына, опубликованную в журнале Новый Мир («Один день Ивана Денисовича». — Примеч. авт.). Какой-то внутренний червь стал мучить меня, что-то нужно было делать. Я стал писать короткие листовки, которые планировал отправлять по почте. Но позднее, поразмыслив глубже, понял, что это бессмысленная затея. Устанавливать контакт с диссидентскими кругами, имевшими связи с иностранными журналистами, казалось мне неразумным по причине моего места работы (я имею доступ к совершенно секретным документам). Достаточно малейших подозрений, и я был бы полностью изолирован или ликвидирован. Таким образом, у меня родился план, который я, наконец, осуществил. Я избрал путь, который не позволяет мне вернуться назад, и я не намерен сворачивать с этого пути. Мои действия в будущем зависят от моего здоровья и изменений в характере моей работы. Что касается вознаграждения, то я не стал бы устанавливать контакт ни за какие деньги, к примеру, с китайским посольством. Ну, а Америка? Может быть, она околдовала меня, и я, сума сошедши, люблю ее? Яне видел вашу страну своими собственными глазами и не полюбил ее заочно. У меня нет достаточной фантазии или романтизма. Как бы там ни было, основываясь на некоторых фактах, у меня сложилось впечатление, что я предпочеч бы жить в Америке. Это одна из главных причин, почему я предложил вам свое сотрудничество. Но я не альтруист одиночка. Вознаграждение для меня есть не только деньги, оно — это Ваша оценка меня как личности, а также Ваша оценка важности моей работы на Вас, а они для меня дороже всяких денег».

Браво, мистер Толкачев, вы сделали нам красиво!

Первая явка с Толкачевым стала решающей. Переданная им информация объемом в 91 страницу убедила даже твердолобых скептиков, что ЦРУ имеет дело не просто со шпионом-инициативником, располагающим весомым потенциалом, а с «живым сейфом», набитым секретами. По распоряжению Директора был сформирован специальный отдел для обработки информации, представленной «Сфиэ». В него вошли 8 служащих с техническим образованием и 3 переводчика. В дальнейшем к ним были прикомандированы специалисты из Министерства оборони, так как сотрудники ЦРУ не могли достаточно квалифицированно выполнять работу.

Сведения, переданные Толкачевым, были чрезвычайно высоко оценены военными и гражданскими специалистами США. Все они единогласно заявили, что подобная информация ранее никогда не поступала от источников из числа советских граждан. Как отмечалось в направленном Директору ЦРУ меморандуме, который подписали многозвездные генералы Министерства обороны: «вся информация, переданная “специальным источником ”, не только относится к разряду “немедленного применения ”, являясь весьма ценной для Вашингтона, но и наносит Советам прямой значительный ущерб». В том же документе подчеркивалось, что ценность детальной информации по новым советским системам оружия заключается еще и в том, что ее невозможно получить никакими техническими средствами разведки. Меморандум заканчивался словами: «руководство Минобороны США рассматривает информацию, представленную агентом, как «неподдающуюся оценке».

В мае 1979 г. ЦРУ провело трехдневный семинар высокопоставленных представителей военных и гражданских ведомств — потребителей информации «Сфиэ». Участники однозначно отметили: «информация агента помогла нам сократить не менее пяти лет на ведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и сэкономить десятки м ил-лиард о в долларов».

В заключительных материалах семинара подчеркивалось, что «Сфиэ» является наиболее рентабельным агентом за всю историю ЦРУ.

Наш суперагент Олдрич Эймс, руководитель одного из подразделений в штаб-квартире ЦРУ, позже докладывал в Москву: «Сотрудники Центрального разведывательного управления любят шутить, что Толкачев взял их на содержание, именно он окупил все бюджетные затраты Управления, буквально на блюдечке преподнеся Соединенным Штатам советскую авиационную радиоэлектронику. Начнись новая Мировая война, и в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество».

С января 1979 г. по июль 1980 г. один раз в два-три месяца Гюлыпнер лично встречался с «Сфиэ». За это время агент передал огромный объем сверхценной для военно-промышленного комплекса США информации. На явках ему отрабатывалась линия поведения, которая должна была гарантировать его безопасную и многолетнюю продуктивную работу. Кроме того, была разработана система связи, согласованы вопросы денежной компенсации и передачи вознаграждения. Много времени уделялось поиску наиболее безопасных способов максимально глубокого проникновения Толкачева к секретам НИИ «Фазотрон».

При осуществлении безличной связи, американцы, разумеется, не могли привить Толкачеву шпионские навыки (действительно, заочных курсов для шпионов-инициативников спецслужбы еще не придумали!), поэтому его обучение как добытчика информации проводилось в ходе личных встреч. А шпионскую экипировку и инструкции он получал через тайники.

Так, в феврале 1979 г. контейнер для агента был заложен в рабочей рукавице, где, кроме прочего, находились инструкции о различных способах связи. Например, Толкачеву могли позвонить домой по телефону один раз в месяц в день соответствующий числу месяца — в январе 1 — го числа, в феврале 2-го, в марте 3-го и т. д. В эти дни он должен ждать звонка от 18 до 20 часов. Звонок будет выглядеть как ошибочно набранный номер. Имя «Ольга», «Анна» или «Нина», которое назовет звонивший, определяло местонахождение тайника. По телефону могли также спросить «Валерия», что означало проведение личной встречи в заранее обусловленном месте через час после поступления звонка. Раз в месяц, в день числа месяца плюс 15 дней — в марте 18 марта, в апреле 19-го, в мае 20-го и т. д., Толкачев должен появляться в одном из заранее определенных мест, в конкретное время, и, в зависимости от месяца встречи, ждать пять минут. Указывался пароль и опознавательные признаки на случай возможного прихода на встречу незнакомого ему сотрудника ЦРУ. Раз в три месяца, в последнее воскресенье месяца, «Сфиэ» должен был передавать материалы через тайник. Предварительно он должен был проверить наличие сигнала о готовности принять материал и если его прочитывал, то должен был бросить контейнер в обусловленном месте. Сигнал об изъятии тайника, который Толкачев читал на следующий день, выставлялся в определенном месте. Он был проинструктирован, какие предметы использовать под контейнер и как упаковывать в него материалы. Кроме того, он мог вызвать своего оператора на тайниковую операцию путем постановки сигнала в любой понедельник. В этом случае сотрудник ЦРУ должен был в среду определенным образом запарковать автомобиль, что явилось бы сигналом о готовности изъять контейнер. Вечером в ту же среду Толкачев должен был заложить тайник. Графический сигнал об обработке тайника разведчиками он мог увидеть на следующий день в заранее определенном месте.