Герман Геринг. Железный маршал - Борис Вадимович Соколов Страница 31

фю-рер-принципа, воля вождя была абсолютным законом. Если у Гитлера уже сформировалось мнение по какому-то вопросу, перечить ему было себе дороже. В случае сопротивления точке зрения вождя строптивого подчиненного ждала ссылка на какой-то второстепенный пост, а Геринг хотел играть значительную политическую роль в Германии. Для этого приходилось наступать на горло собственной индивидуальности и покорно соглашаться во всем с фюрером. Единственным способом настоять на своем в принципиальных вопросах было предварительно убедить Гитлера, что его, Геринга, мнение правильное, и сделать так, чтобы фюрер воспринимал его как свое собственное.

Иногда Герингу это удавалось, но в мелочах он стремился угодить фюреру. Даже свою резиденцию министра-президента Пруссии Геринг попросил будущего министра вооружений архитектора Альберта Шпеера перестроить, «как у фюрера». Шпеер вспоминал:

«Критика со стороны Гитлера или желание подражать ему заставляли Геринга изменять проект, даже в ущерб собственным вкусам и комфорту. Он сказал: «Делайте, как вам нравится, даю вам полную свободу. Только пусть будет как у фюрера».

В результате на первом этаже Шпеер сделал четыре зала, самый большой из которых был площадью 140 квадратных метров и служил кабинетом Геринга. К кабинету была сделана застекленная пристройка из дефицитной бронзы. Но Геринг к тому времени уже разучился считать деньги, потраченные на личные нужды. В подземном этаже, под дворцом, располагались сауна, гимнастический зал и плавательный бассейн с подогревом.

В своем громадном кабинете, который был лишь чуть меньше гитлеровского в рейхсканцелярии (все-таки субординацию приходилось соблюдать!), Геринг сидел за массивным столом эпохи Ренессанса. В мебели, как и в самом Геринге, было что-то раблезианское. На столе стояла большая фотография Гитлера и два серебряных светильника с большими пергаментными абажурами. В холле висела картина Рубенса «Диана на оленьей охоте». Она прикрывала окошко кинобудки. При необходимости холл легко превращался в кинозал.

Ликвидация Эрнста Рема

Геринг вполне разделял намерения Гитлера расправиться с Ремом и обуздать штурмовиков, ведь те пугали как армию, так и крупный бизнес. Командиры штурмовиков чином были, как правило, не выше армейского капитана времен Первой мировой войны и происходили не из кадровых военных. Рем собирался сделать СА основой новой массовой армии и никогда этого не скрывал, официально предложив такой план правительству в феврале 1934 года. Но ни эсэсовцы, ни солдаты рейхсвера не горели желанием раствориться в коричневой массе штурмовиков. Гитлер же и Геринг понимали, что без опытных офицерских и генеральских кадров действительно боеспособную армию не построишь. Также и без взаимодействия с большим бизнесом нельзя было оздоровить экономику. Правда, после оздоровления Гитлер и Геринг собирались ее милитаризировать под жестким государственным контролем, что никак не могло понравиться германским промышленникам и финансистам. Но тогда, в 34-м, бизнес об этих планах не знал, зато его пугали погромные настроения штурмовиков, всерьез собиравшихся «все поделить».

Рем сосредоточил в своих руках мощную вооруженную силу — более двух миллионов штурмовиков. Туда частично влились и бывшие члены коммунистических и социал-демократических штурмовых отрядов, которым было все равно, кому служить, лишь бы иметь возможность подраться да покуражиться. Их презрительно называли «бифштексами с кровью» — коричневые снаружи, красные внутри. Для нейтрализации штурмовиков требовалось привлечь все другие силовые структуры — рейхсвер, эсэсовцев и полицейских Гиммлера, а также прусских полицейских Геринга. Удар по Рему и его соратникам следовало нанести внезапно.

В мае во время военно-морских маневров в Балтийском море Гитлер на борту линкора «Дейчланд» договорился с военным министром генералом Вернером фон Бломбергом, что тот поддержит устранение Рема и назначение Гитлера рейхспрезидентом после ожидавшейся смерти престарелого Гинденбурга. Бломберг, кстати, не питал симпатий к Герингу, но Геринг и Гитлер в его глазах все равно выглядели предпочтительнее Рема. Бломберг полагал, что это люди более или менее вменяемые, в отличие от вождя штурмовиков, грозившего растворить рейхсвер в отрядах СА.

Предлогом для расправы с Ремом послужило досье, собранное гестапо. Там описывались не только гомосексуальные оргии в его штабе, но и разговоры руководителей штурмовиков о необходимости «второй революции», чтобы расправиться с реакционерами» — крупными финансистами и промышленниками, аристократами и генералами рейхсвера. Особенно ненавистна для руководителей штурмовиков была фигура Геринга, которого они считали тесно связанным с «реакционными кругами». Его обвиняли в «моральном разложении» и расточительстве.

Спецслужбой Геринга были сделаны тайные записи беседы Шлейхера с французским послом в Берлине Андре Франсуа-Понсе. Они говорили о возможности скорой смены режима, после чего посол посоветовал своему правительству приостановить переговоры с Германией. Не было никаких доказательств того, что Рем планировал в обозримом будущем государственный переворот, но Гитлер считал, что мавр, то есть Рем, сделал свое дело, помог партии прийти к власти. Теперь он стал обузой и только мешал, но совсем не собирался уходить в тень добровольно. Значит, его надо было убрать «железом и кровью».

4 июня 1934 года Гитлер вызвал к себе Рема и потребовал, чтобы оружейные склады, созданные штурмовиками, были переданы рейхсверу. Он также просил Рема заверить военных, что национал-социалисты не собираются прибирать к рукам рейхсвер. Гитлер говорил с Ремом как со старым партийным товарищем и уверял, что сейчас самое важное — обеспечить безболезненный переход поста рейхспрезидента к нему, Гитлеру, а остальное, мол, приложится. Рем, однако, призывал фюрера не опираться на рейхсвер, а расправиться с ним с помощью штурмовиков.

Эта беседа была призвана убедить главу штурмовиков в том, что Гитлер ему по-прежнему доверяет и готов с его помощью попытаться наладить отношения с рейхсвером. В действительности план ликвидации руководства СА был уже готов.

Рем настолько поверил в миролюбие Гитлера, что 7 июня демонстративно объявил, что с 1 июля все штурмовики числятся в месячном отпуске. Сам Рем решил отдохнуть в санатории «Занзльбауэр» в Верхней Баварии.

Тем временем Гитлер, Геринг и Гиммлер действовали. 25 июня части рейхсвера и отряды СС были приведены в состояние боевой готовности. На следующий день Рудольф Гесс по поручению Гитлера выступил в Кельне, призвав соратников по партии снять лозунги «второй революции». Это должно было в последний раз усыпить бдительность Рема, создать впечатление, что с ним все еще хотят договориться по-хорошему, стремятся обойтись без силовых мер.

Рем приказал всем высшим чинам СА прибыть в Бад-Висзее для совещания перед уходом в отпуск. Тем временем Гитлер, Геринг и Гиммлер в Эссене, на свадьбе местного гауляйтера Тербовена, согласовали последние детали предстоявшей операции, вошедшей впоследствии в историю под названием «ночи длинных ножей» — так окрестили расправу иностранные журналисты.

28 июня Геринг создал специальные полицейские отряды для действий против штурмовиков. Подтянулись и эсэсовцы. О передвижениях полиции