Роман Белоусов - Вещий Авель Страница 31

Важную деталь подчеркивал А. И. Герцен в открытом письме государю 11 марта 1855 г. «Государь! — писал он. — Ваше царствование начинается под удивительно счастливым созвездием. На Вас нет кровавых пятен, у Вас нет угрызений совести.

Весть о смерти отца Вам принесли не убийцы его. Вам не нужно было пройти по площади, облитой русской кровью, чтобы сесть на трон. Вам не нужно было казнями возвестить народу Ваше восшествие.

Летописи Вашего дома едва ли представляют один пример такого чистого начала».

И дальше Герцен восклицал:

«Уму нашему тесно, мысль наша отравляет нашу грудь от недостатка простора, она стонет в цензурных колодках. Дайте нам вольную речь… Нам есть что сказать миру и своим.

Дайте крестьянам землю — она и так им принадлежит».

Казалось, Александр II по настроению своему и просвещенности был готов сделать и то и другое.

Как никто из российских самодержцев, Александр II был подготовлен к своей исторической роли. И дело даже не в том, был ли он либералом. Александр II был убежден, как и вся «интеллигентная» Россия, что отсталое его Отечество сможет занять подобающее место в мире лишь после глубокого преобразования, что это преобразование будет делом его личной славы и восстановлением императорского престижа.

В течение многих лет Александр II был законным наследником, в течение двадцати лет после совершеннолетия принимал довольно деятельное участие в делах правления (как то и было заведено при российском дворе, да не со всеми наследниками получалось, не все, к слову, и выказывали такое усердие, как великий князь Александр Николаевич). Он занимал ответственные военные должности, присутствовал в Государственном совете, был членом Синода.

Александр Николаевич даже прошел нечто вроде курса высших государственных наук, изучал не только военное дело, но и дипломатию, и законоведение, которое, кстати, читал ему выдающийся государственный деятель России, реформатор в отставке и человек драматической судьбы М. Сперанский, задолго до восшествия на престол государя-реформатора мечтавший о конституции для России.

Понимая необходимость радикальных реформ, начал новый российский император с реализации своих познаний в дипломатии: нужно было срочно покончить с тяжким наследием Крымской войны. Только после заключения Парижского мира, преодолев нудное сопротивление ближайшего окружения, создал Александр II в начале 1857 года Секретный комитет по крестьянскому вопросу, который должен был разработать план постепенного освобождения крестьян — «без крутых и резких переворотов». За эту формулировку — наказ государя составителям реформ — царя потом на протяжении многих десятилетий ругали. А в ней, возможно, и была главная мудрость правителя. Без переворотов худо-бедно, а реформа пошла. Ругали и за то, что велась работа по освобождению крестьян уж очень «секретно». Секретность же была необходима. И потому, что крепостники составляли тогда могучую оппозицию реформам, и потому, что освобождение могло начаться снизу. Для успеха реформы сверху, которая в силу своего эволюционного характера единственно могла иметь перспективу для России, нужна была «секретность».

Именно поэтому, выступая на приеме представителей московского дворянства 11 апреля 1856 года, Александр II заявил, что слухи о намерении правительства освободить помещичьих крестьян неосновательны. Однако вслед за тем он признал, что «рано или поздно» крепостное право придется отменить, и добавил: «Гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу».

Опасаясь народных волнений, Александр II требовал ускорения подготовки закона об отмене крепостного права. Он понимал и трезво оценивал обстановку. На заседании Государственного совета в январе 1861 года он заявил: «Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства».

Окончательный текст закона об освобождении крестьян был утвержден царем 3 марта (19 февраля) 1861 года. Одновременно им был подписан особый манифест об отмене крепостного права в России.

Условия, на которых были освобождены крестьяне, еще долгое время оставались предметом конфронтации различных социальных и политических сил страны. А тем временем стали отменяться мелкие притеснения николаевского режима, радовались паспортным облегчениям, возможности свободно выезжать за границу, были уничтожены военные поселения, слабела цензура и, соответственно, смелела литература…

Россия постепенно превращалась в буржуазную монархию. Пореформенные десятилетия ознаменовали собой период капиталистической индустриализации. Значение при этом имело то, что Россия, вступив позднее других европейских стран на путь капитализма, могла использовать уже имевшиеся технический опыт и организационные формы промышленно-капиталистического развития. Не случайно даже В. И. Ленин признавал, что в то время «развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых странах Европы целые века».

В конце первого десятилетия после реформы Россия вступила в полосу усиленного учредительства предприятий, банков, акционерных обществ. Однако большая часть акционерных капиталов была вложена при этом не в промышленность, а в торговые предприятия, банковское дело и железнодорожное строительство. В результате во время кризиса 1873–1875 годов многие из акционерных компаний, возникших в обстановке биржевого ажиотажа, обанкротились.

Имя Освободителя было дано Александру II Герценом. Людская молва, а затем и официальная печать закрепила это звание.

Однако можно ли было не споткнуться, если сами реформы проводились в жизнь их противниками, представителями той государственной командно — административной системы, которая была создана за несколько десятилетий Николаем I. И главная сила поддержки государя — российские дворяне — в массе своей не были сторонниками последовательных и далеко идущих реформ.

Чтобы одолеть то, что сегодня ученые называют «террором среды», нужно было, видимо, иметь иное мужество, чем то, которым обладал Александр Николаевич Романов. Его ли одного винить в неудачах? С одной стороны, угроза дворянской оппозиции, с другой — угроза темного крестьянского бунта. Правда, во всех своих планах Александр Николаевич находил поддержку в семье, особенно у великой княгини Елены Павловны, Поддерживали государя и ближайшие его сподвижники.

Сопротивление реформам усиливалось. Кончилась «революция сверху» тем, что крестьян обложили платежами, превышающими стоимость перешедшей к ним земли. Помещики скоро прокутили выкупные суммы. Конечно, Александр II не желал этого, но получил после реформы нищих крестьян и бедных помещиков. Мечтал же он о создании двух крепких сословий. Таким образом, проблема, вокруг которой сталкивались их интересы, оказалась нерешенной.