Лео Яковлев - Достоевский: призраки, фобии, химеры (заметки читателя). Страница 31

«А что вы пишете о жидах, то совершенно справедливо. Они все заполонили, все подточили, однако за них дух века сего. Они в корню революционно-социального движения и цареубийства, они владеют периодической печатью, у них в руках денежный рынок, к ним попадает в денежное рабство масса народная, они управляют и началами нынешней науки, стремящейся стать вне христианства. И за всем тем — чуть поднимется вопрос об них, подымается хор голосов за евреев во имя якобы цивилизации и терпимости, т. е. равнодушия к вере. Как в Румынии и Сербии, так и у нас — никто не смей слова сказать о том, что евреи все заполонили. Вот уже и наша печать становится еврейскою. Русская Правда, Москва, пожалуй Голос — все еврейские органы, да еще завелись и специальные журналы: Еврей и Вестник Евреев и Библиотека Еврейская», — писал Победоносцев 19 августа 1879 г. из Петергофа.

Именно такая «информация», обрушиваясь на больную психику Достоевского, превращалась в его воображении в непреодолимую всемирную опасность, о которой он в ужасе сообщал полуправительственной даме Ю. Ф. Абаза 15 июня 1880 г. Мышление человека, подверженного фобии, весьма примитивно: охваченный страхом, он, обычно, начинает пугать других.

Не исключено, что у читателя этой книги возникнет вопрос: неужели волновавшие Достоевского-публициста еврейские проблемы существовали только в его больном воображении? Нет, конечно, проблемы были, но пути их решения уже были известны задолго до Достоевского. И если во Франции и в США проблемы равенства наций были решены, как говорится, на революционной волне, то в Англии с ними справились мирным имперским законодательным путем. Одним из инициаторов этого законодательного процесса был великий английский историк сэр Томас Бабингтон Маколей лорд Ротлей, военный министр Великобритании и иностранный член-корреспондент Петербургской Академии наук, человек безупречной репутации, о котором, когда он был произведен в пэры Соединенного Королевства, скупые на похвалу англичане говорили, что не звание пэра делает ему честь, а он, приняв его, оказал большую честь этому званию. Маколей был активным участником подготовки и принятия парламентом известного «билля о натурализации евреев». В своей статье «Гражданская неправоспособность евреев» этот человек, обладавший здоровой психикой, предельно ясным мышлением и несокрушимой логикой, поставил и решил все без исключения вопросы, волновавшие Достоевского, а концовка его статьи свидетельствует о том, что он, в отличие от прочих «вершителей судеб еврейского народа», был истинным христианином. Статью эту Достоевский мог бы и прочитать, поскольку ее русский перевод был опубликован в 1860 г. в первом томе петербургского полного собрания сочинений Маколея. На фоне статьи лорда Маколея (которого Федор Михайлович, вероятно, причислил бы к раздражавшим нашего «гуманиста» и «всечеловека» «английским рожам», если бы встретился с ним в жизни) «пророческая» писанина Достоевского по еврейскому вопросу сверкает всеми гранями неподдельного идиотизма, но, как мы теперь знаем, и она пригодилась в качестве кирпичика в здании человеконенавистничества и изуверства, чуть было не возведенном на Земле другими «титанами мысли» и «пророками» типа бесноватого Адольфа и окружавших его партайгеноссе. И самым смешным, трагически смешным в сей не реализовавшейся ситуации было то, что в этом прекрасном новом мире без евреев и без еще кое-кого, созданном с учетом «духовного опыта» Достоевского в еврейском вопросе, не нашлось бы места и великому русскому народу, судьба которого так занимала воображение писателя.

Для тех, кого интересует не только психологическая, но и политическая сторона поднятого Достоевским «в шутку» «еврейского вопроса», статья Маколея, учитывая, что не у каждого читателя есть, как у меня, возможность взять в своем собственном книжном шкафу книгу, изданную почти полтораста лет назад, приводится здесь полностью, ибо, как говорил вечный муж матушки-императрицы Екатерины Великой — светлейший князь Потемкин-Таврический: «Умри Денис, а лучше не напишешь».

ГРАЖДАНСКАЯ НЕПРАВОСПОСОБНОСТЬ ЕВРЕЕВ

Достойный член нижней палаты,[1] который, перед закрытием последнего парламента, представил проект в пользу расширения прав евреев, выразил намерение возобновить свое предложение. Силою здравого смысла, мера эта, в последнем заседании, вопреки сопротивлению власти, благополучно проведена была чрез первое чтение. Здравый смысл и власть находятся теперь на одной стороне, и мы почти не сомневаемся в том, что их совокупным действием довершится решительная победа. Желая и с нашей стороны сколько-нибудь содействовать торжеству справедливых начал, мы намереваемся сделать возможно краткий обзор некоторых из аргументов или, лучше сказать, фраз с притязанием на аргументы, приведенных в защиту системы, исполненной нелепости и несправедливости.

Конституция — говорят — есть существенно-христианское учреждение, поэтому допустить к должностям евреев значит уничтожить конституцию. Нет даже ничего обидного для еврея в том, что он лишен политической власти. Потому что ни один человек не имеет права на власть. Человек имеет право на свою собственность; имеет право на ограждение от личного оскорбления. Эти права закон предоставляет и евреям, и вмешиваться в эти права было бы жестоко. Но предоставление какому-либо человеку политической власти есть не более, как дело милости, и никакой человек не вправе жаловаться на изъятие его от этой милости.

Нам остается только удивляться остроумию этой выдумки, слагающей тягость представления доказательств с тех, на кого она прямо падает и кому, мы полагаем, она показалась бы не особенно легкою. Конечно, никакой христианин не может не согласиться с тем, что каждый человек имеет право пользоваться всяким преимуществом, не приносящим никакого вреда другим, и право не подвергаться никакому оскорблению, безо всякой пользы для других. Но разве не должно быть оскорбительно для какого-нибудь класса людей — устранение их от политической власти? А если оно так, то, по началам христианским, люди эти имеют право на избавление их от такого оскорбления, — разве будет доказано, что изъятие их необходимо для отвращения какого-нибудь более значительного зла. Вероятность решения явно на стороне терпимости. Истцу, значит, должно доказать правоту своего дела.

Странный аргумент, рассматриваемый нами в эту минуту, может повести гораздо далее, чем имели в виду даже те, которые опираются на него. Если ни один человек не имеет никакого права на политическую власть, то ни еврей, ни нееврей одинаково не имеют этого права. Всякое основание правительства уничтожается. Но без правительства собственность и личность людей не безопасны; между тем признано, что люди имеют право на свою собственность и личную безопасность. Если же справедливо, чтобы собственность и личность людей были ограждены и если этого можно достигнуть только посредством правительства, то совершенно справедливо, чтобы существовало правительство. Но правительство невозможно без того, чтобы какое-нибудь лицо или какие-нибудь лица не имели политической власти. Итак справедливо, чтобы какое-нибудь лицо или какие-нибудь лица имели политическую власть. Это значит, что какое-нибудь лицо или какие-нибудь лица должны иметь право на политическую власть.