Евфросиния Керсновская - Сколько стоит человек. Повесть о пережитом в 12 тетрадях и 6 томах. Страница 32

И вот однажды, когда мы пилили дрова на Божаровке, подошел милиционер и через забор вызвал Ванюшку. Тот спокойно загнал топор в колоду, кивнул мне и пошел.

«Все, — подумала я. — Завтра не будет у меня напарника!»

Час спустя Ванюша вернулся, поплевав на руки, взял топор и спокойно принялся колоть дрова. Вечером, когда мы расставались, я его спросила:

— Что ж, завтра не придешь?

— Приду.

— Однако тебя вызывали в НКВД?

— А вы откуда знаете?

— Больше того, я знаю, что тебе говорили. Они тебе пригрозили, что если ты будешь со мной работать, то они тебя в профсоюз не примут и ты нигде работы не получишь.

Ванюша рот раскрыл от удивления.

— Да… Именно так и сказали. А я им ответил, что я сын рабочего, бедняка, у которого восемь детей. Отец мой — рабочий, и меня работать научил. Он ни у кого разрешения не просил и запрещений не боялся. Жил без чужой указки и мне также жить велел. О вас я им так и сказал: я бедняк, а она беднее меня. У меня есть крыша над головою, а ей на эту крышу еще заработать надо. Она хорошо работает и честно со мной заработком делится. Проживу без вашего профсоюза!

— Нет, Ванюша, не проживешь! Ты давеча правильно заметил: закон здесь вверх ногами стоит, и никто не знает, что плохо и что хорошо. Ты хочешь поступать по-справедливому, а это может причинить вред и тебе, и твоему отцу. Прощай, Ванюша! Сегодняшний заработок — вот он, бери его целиком и не поминай меня лихом!

Ванюша всплакнул немного, пошмыгал носом, немного покривился, не хотел брать денег, но под конец понял, что я знаю, что делаю. Мы пожали друг другу руки и расстались.

Я поняла этот урок так: я как прокаженная, меня все избегают и, что еще грустней, отныне я должна всех избегать, дабы не причинить им вреда.

Теперь мне вспомнился еще один урок, который преподала мне Паша Светличная, вскоре после того как я отправила маму за границу.

— А теперь и вам нужно уехать куда-нибудь подальше, где никто вас не знает, и начать жизнь сначала!

Тогда я возмутилась:

— От кого мне прятаться? Я не воровка, ничего не украла, никого не обидела. И стыдиться мне нечего! Напротив, своей работой я только горжусь!

Теперь я вижу, что мне предстоит выдержать травлю тем более беспощадную, что она абсолютно глупая, а с глупостью бороться — безнадежное дело! Кроме того, переменить место — этого еще мало. Надо надеть маску и лгать, лгать, заметать следы и опять лгать. Нет. Этого я не умею и не хочу уметь!

«Advienne que pourra!»[33] — говорила Жанна д’Арк. Однако, беря пример с нее, не следует упускать из виду, что ее сожгли на костре…

Заяц, философия и оптимизм

Поле зрения зайца равно 280 градусам, это почти что полная окружность целиком. К этому широкому кругозору приучила его матушка-природа, но еще вернее — страх. А человек видит всегда одну какую-нибудь сторону и чаще всего ту, которую ему видеть хочется. К тому же человек сам себе надевает шоры. Да и то, что находится в его и без того узком поле зрения, он видит не всегда правильно. Вернее, воспринимает лишь то, что соответствует его характеру, мировоззрению или даже просто настроению.

Я уверена, что именно в этом секрет оптимизма моей мамы: она никогда и ни в ком не видела зла, не могла заподозрить ничего плохого или нечестного, потому что всегда была полна энтузиазма и благожелательности. Отсюда безграничный оптимизм, помогший ей пережить очень много лишений и горя. На протяжении всей своей долгой жизни она замечала и запоминала лишь одно хорошее, и эти крупицы добрых воспоминаний тщательно нанизывала, как жемчуг, на нить своей памяти. И ярче драгоценных диадем сверкали и переливались лишь светлыми и чистыми цветами воспоминания о прошлой жизни, о близких людях, вообще обо всех и обо всем.

Часто, думая о ней, я вспоминала какую-то, кажется скандинавскую, сказку.

Сказка о жабах и розах

Злая мачеха-колдунья хочет погубить свою падчерицу — красивую, добрую, умную.

Падчерица купается в бассейне, а мачеха пускает в бассейн трех отвратительных жаб и говорит им:

— Плыви, Серая жаба! Плыви и влезь ей на голову — и станет она глупой; а ты, Зеленая жаба, вскарабкайся ей на лицо — и завянет ее красота; ты же, Черная жаба, присосись к ее сердцу — и яд твоей слюны убьет ее доброту, и станет она злой!

Поплыли три ядовитые жабы к ничего не подозревающей девушке и сделали, как велела колдунья: Серая Жаба забралась к ней на темя, Зеленая попозла по лицу, а Черная присосалась к груди.

Но была та девушка так чиста и невинна, что злые чары потеряли силу и превратились жабы в прекрасные розы: Черная — в красную; Серая — в розовую, как свет зари, а Зеленая — в прекрасную белую розу.

И поплыли розы по водам бассейна, а девушка, увидав их, воскликнула:

— Как прекрасна жизнь! И какие дивные эти розы! Должно быть, красную розу подарила мне Царица-ночь, в белую розу превратился луч лунного света, а розовая родилась из трелей соловьиной песни!

Она и не подозревала, что это ее чистота превратила Злобу и Зависть в прекрасные цветы.

К чему вспоминаю я сказки, когда цель моя — просто пройти еще раз шаг за шагом эти 20 лет моей жизни, мои университеты? Но ведь для того, чтобы туда попасть, нужно окончить, и притом успешно, школу.

О, я знаю: чтобы успешно пройти науки этих университетов, мне понадобились знания и навыки, вовсе не знакомые моей маме! Но отталкивать от души своей всякую грязь и по возможности превращать жаб в розы научила меня именно она — мама! До этого наследства никогда не дотянется своей грязной лапой жизненная проза!

Нет, не сдаюсь!

Итак, вокруг меня образовывалась все большая и большая пустота. Даже просто напарники, и те вынуждены были меня избегать. Что ж, подымаю и эту перчатку: буду бороться в одиночку. Я должна победить!

Подумав немного, я нашла выход из положения. У столярной пилы полотно закрепляется в рамку; отчего бы не приспособить подобным же образом поперечную пилу? Сказано — сделано. И вот я выступаю в поход, вооруженная до зубов. Я действую так. Вижу во дворе, где-нибудь под навесом штабель дров. Вхожу.

— Хозяйка, давайте-ка я напилю и наколю вам дров!

Обычно хозяйка рада иметь в готовом виде дрова, и она соглашается. Тем более что цену прошу я божескую. Мелкие чиновники — самые удобные клиенты. Дров у них, положим, не так уж много, зато это дело верное.

Но бывают и осечки. Захожу во двор гостиницы, той, что на базаре, возле газетного киоска Мейлера. Во дворе черт ноги сломит — дрова разгрузили прямо посредине! Кубометров десять-двенадцать. Мое предложение принято с восторгом. Я сразу же приступаю к работе. Пила визжит, чурочки так и сыпятся. Напилив достаточно, я их раскалываю и отбрасываю в сторону навеса. Сложу после. Работа спорится. Я уже проложила дорожку вдоль забора и переношу станок дальше. Небольшой морозец. Работать даже приятно. Я в солдатской косоворотке (реликвия русско-японской войны, подаренная мне Эммой Яковлевной). Волосы растрепались: работаю я без шапки и рукавиц.