Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик Страница 32

Горделадзе утверждает, что Берия приходил к нему домой, вызывал к себе и настойчиво требовал у него «придумать наличие групповой работы со стороны товарищей Марии Орахелашвили и Н. Бахтрадзе» против Берии. Горделадзе в резкой форме отказался и именно это посчитал причиной вынесенного ему выговора.

Вообще, далеко не все грузинские коммунисты были на стороне Берии в его конфликте с супругами Орахелашвили. Лаврентию даже пришлось снять первого секретаря горкома Кутаиси Квирикадзе, который писал в своей объяснительной записке: «Для меня не было понятно, почему так грубо Берия задевает Мамия Орахелашвили».

Мамия Орахелашвили

Мамия Орахелашвили, естественно, не мог стерпеть такого оскорбления и отправил Сталину письмо с просьбой об отставке. Скорее всего он думал, что его, уважаемого всеми старого большевика, оставят, а в отставку уйдет Лаврентий Берия. Однако Сталин считал по-другому.

20 июня 1932 года он пишет Кагановичу, Постышеву и Орджоникидзе:

Ну, дорогие друзья, опять склока. Я говорю о Берии и Орахелашвили… Мое мнение: при всей угловатости в «действиях» Берии – не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать. Если Орахелашвили не согласен с решением ЦК Грузии, он может апеллировать в Заккрайком, наконец – в ЦК ВКЛ. А уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали «его» людей), а не интересы дела и положительной работы. Все говорят, что положительная работа идет в Грузии хорошо, настроение у крестьян стало хорошее. А это главное в работе.

Сталинское окружение прекрасно поняло смысл письма. Судьба Орахелашвили предрешена. Вопрос только во времени. Лазарь Каганович, ловивший на лету любые, даже скрытые сталинские желания, немедленно ответил:

В Закавказье действительно загорается новая склока. Вы безусловно правы, что здоровое начало, особенно в деловом отношении, на стороне Берии, Орахелашвили отражает ноющие, не деловые круги актива…

Однако Сталин не любил рубить с плеча. Он давал ситуации дозреть, а будущей жертве время помучиться, посомневаться и даже успокоиться. И только тогда наносил решающий удар. Летом 1932 года Иосиф Сталин опять отдыхал в Абхазии. Нестор Лакоба не только находился с Берией в дружеских отношениях, но к этому времени был ему как бы должен. Годом ранее Лаврентий сильно выручил Нестора: в Абхазии в селе Лыхны вспыхнуло восстание против коллективизации. Руководитель мятежа Ахмед Гицба заявил перед толпой восставших: «Одно из двух: или мы добьемся своего, или умрем. Но не допустим издевательства над собой». Для ликвидации чрезвычайной ситуации ввели части Красной армии и ГПУ. Из Тбилиси приехал сам Лаврентий Берия. Нестор Лакоба предложил восставшим выбрать своих уполномоченных и произнес перед ними речь. Он обещал крестьянам значительные уступки, в результате чего мятежники разошлись по домам. А Лакоба поклялся не только не наказывать крестьянских уполномоченных, но и воздал им почести: «их нужно хвалить за то, что они своим умелым подходом и руководством таким огромным сходом дали хороший исход». Комиссия из Москвы требовала отозвать Лакобу из Абхазии и провести массовые аресты. Берия сумел спустить дело на тормозах. Восставшие остались до поры до времени гулять на воле. Лакоба остался руководителем Абхазии.

И теперь, в 1932 году, поддержка Лакобы стала чрезвычайно важна, так как именно с ним, Орджоникидзе и Ворошиловым Сталин обсуждал конфликт в руководстве Закавказья. О ходе беседы Нестор немедленно сообщил Лаврентию. Черновик письма, написанный карандашом, сохранился в архиве Принстонского университета (США).

Дорогой Лаврентий! Пишу кратко о том, на что, по-моему, необходимо тебе обратить свое внимание.

12 июля я застал Кобу, Серго и Ворошилова. Произошел следующий разговор (диалог):

Серго: Что, вышибаете Мамию? (Орахелашвили)

Я: Нет, мы его не вышибаем.

Серго: А кто его вышибает?

Я: Он сам себя вышибает.

Серго: Как это он себя вышибает?

Я: Мамия никого и ничего не организует, никого не призовет к порядку, он хочет, чтобы все делалось само по себе. […]

Коба – обращаясь ко мне, спросил (указывая на Серго): Говорит, что надо Полонского посадить секретарем ЗК Крайкома. Как вы понимаете?

Я: Это было бы грубейшей ошибкой, – и, обращаясь к Серго, – Серго, неужели вы серьезно Полонского предлагаете секретарем Заккрайкома?

Коба: Не он (Серго) предлагает это, а такое мнение существует в Москве.

Я: Откуда бы взялось такое мнение, ничего не поймешь?

Коба: А Берия подойдет? В Закавказье?

Я: Единственный человек, который работает по-настоящему, – это Берия. Мы можем быть пристрастны к нему. Это вам виднее. Я могу сказать только одно.

Серго: Берия молодец, работает.

Мамия Орахелашвили и сам понимал, что с Берией ему не справиться. 1 августа 1932 года он жалуется Серго Орджоникидзе на своего заместителя:

Товарищ Берия не бывает у меня, между нами нет даже общения по телефону. Это не значит, конечно, что он не занимается Заккрайкомовскими делами. Иногда наоборот, держит себя как некий комиссар Лиги Наций в подмандатной стране.

Я писал т. Сталину с месяц тому назад, просил освободить меня, так как я не смогу обеспечить выполнение минимального долга перед ЦК. Он не реагировал никак на письмо, не вызвал… Все равно, Серго, вы меня снимете потому, что не добился твердого режима в работе. Не лучше ли теперь освободить меня.

Окончательно вопрос решили 9 октября 1932 года. Политбюро удовлетворило просьбу Орахелашвили об освобождении его от обязанностей первого секретаря Заккрайкома и рекомендовало первым секретарем Лаврентия Берию с оставлением его первым секретарем ЦК компартии Грузии. Мамия Орахелашвили получил унизительное для его статуса назначение – заместителем директора в Институт Маркса – Энгельса – Ленина в Москве. А Лаврентий Берия стал безраздельным вождем Закавказья. То есть обрел статус, который еще недавно принадлежал Серго Орджоникидзе.

Глава 3. Первый секретарь

Лаврентий Берия – один из самых эффективных хозяйственных руководителей в истории СССР. С 1936 года Армения и Азербайджан стали самостоятельными союзными республиками, Закавказская парторганизация была распущена, и Берия остался первым секретарем ЦК компартии Грузии. Одновременно за ним оставался пост главы тбилисской партийной организации. Грузинская ССР за время его правления, за какой-нибудь десяток лет, из беднейшей республики превратилась в едва ли не самую богатую.

На хозяйстве