Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев Страница 32

в суетной мелочности, но не более того. Манией величия он явно не страдал. Зависть?.. Аргумент внешне сильный, однако все же не имеющий под собою достаточных психологических оснований. Ведь всякий творец, наделенный даже самым скромным дарованием, не говоря уже о тщеславном графомане, внутренне гордится своими детищами и абсолютно убежден в их высочайших художественных достоинствах. Это — драгоценное, собственное, выстраданное; автор способен видеть и слышать в своем произведении такие красоты и глубины, каких не различит в них холодный взор и слух постороннего. Ни один композитор, поэт или художник, сравнивая свое творчество с творчеством коллеги, не признает себя бездарностью даже наедине с самим с собой; скорее, он будет недооценивать достижения соперника и не находить в них «ничего особенного». А Сальери, во-первых, отнюдь не был бесталанным ремесленником; во-вторых, пользовался прочным успехом, льстившим его самолюбию; в-третьих, никогда не зацикливался на собственном «я». Ничто не говорит о том, что он когда-либо испытывал комплекс творческой неполноценности.

Лариса КИРИЛЛИНА, доктор искусствоведения

Отметим, что известный сейчас всем образ Моцарта (сверходаренный недоросль, самородок, фейерверк вдохновения и т. д.) возник в результате весьма вольного прочтения его частных писем. Но они, скорее, отображают мир его фантазий, но никак не поведение в обществе. Правда, характер Моцарта был не из легких. Например, Александр Дратвицки в своей книге «Моцарт» пишет, что он был «тривиальным персонажем с грубым юмором и злобной речью».

Это не могло не настраивать людей против него. Известный тенор и композитор Майкл Келли (кстати, друг Моцарта) в своих воспоминаниях говорит о том, что «в обиде Моцарт был взрывчат, как порох».

Сальери, напротив, был весьма любезным человеком и пользовался огромным уважением в венском обществе. Кстати говоря, и сам Моцарт весьма дорожил высоким мнением Сальери о своих произведениях.

Кроме того, уроженец Зальцбурга постоянно болел, а это значило, что он срывал заказы и подводил веривших в него людей. Никто, за исключением Сальери, не получал от императора такого количества заказов, как Моцарт. Но в условиях, когда новые оперы готовились, как правило, к определенным датам, на него нельзя было положиться. Все видели это, и дело тут не в каком-то «клановом» поведении венских итальянцев.

Говорят, что Сальери в свое время начал работать над оперой «Так поступают все женщины, или Школа влюбленных» (Cosi fan tutte, ossia La scuola degli amanti) по либретто Лоренцо да Понте. Он якобы даже написал кое-какие мелодии, но потом бросил, а позднее это произведение легло в основу оперы Моцарта. На этом основании делается вывод, что Моцарт, создав произведение на основе либретто, отвергнутого Сальери, вызвал его неприязнь. Возможно, это и так, но, на наш взгляд, было бы слишком смело возводить на таком шатком основании целую теорию о злобе и зависти (не говоря уж об убийстве). К тому же, вышеназванная опера Моцарта, премьера которой состоялась 26 января 1790 года, была принята публикой холодно и прошла всего десять раз…

Революция во Франции

Понятно, что главным событием 1789 года была, конечно же, Великая французская революция. И это было не самопроизвольное движение против «тирании» старого порядка, и не искренний порыв к новым идеям свободы, равенства и братства, как принято считать. Это был кровавый спектакль, задуманный, организованный, детально разработанный и приведенный в исполнение масонами.

Людовик XVI взошел на трон, когда ему не исполнилось и 20 лет, и он был полон надежд осчастливить Францию, а министр финансов Анн-Робер-Жак Тюрго задумал провести в стране целый ряд реформ. Но они не были положительно восприняты французским народом. В стране начал углубляться кризис, и новый министр Жак Неккер уже ничего не мог сделать…

В. Ф. Иванов в книге «Тайны масонства» пишет:

«Взятие Бастилии 14 июля 1789 года было результатом обширного масонского заговора».

13 июля в одиннадцать часов утра заговорщики собрались в церкви Сент-Антуан. В тот же день вооруженной толпой были разграблены Арсенал, Дом Инвалидов и городская Ратуша…

После падения Бастилии со старой доброй Францией было покончено. Шатобриан весьма красноречиво описывает то, что происходило в Париже:

«Покорители Бастилии, счастливые пьяницы, кабацкие герои, разъезжали в фиакрах; проститутки и санкюлоты, дорвавшиеся до власти, составляли их свиту, а прохожие с боязливым почтением снимали шляпы перед этими триумфаторами, иные из которых падали с ног от усталости, не в силах снести свалившийся на них почет».

Казнь Марии-Антуанетты

Дальше — больше. Кровопролитие пошло уже по всей стране.

А 10 августа 1792 года во Франции пала монархия. Король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта были заключены под стражу, а 22 сентября в стране была провозглашена Республика.

Волна якобинских репрессий прокатилась по всей Франции. По приказам Робеспьера и Дантона тюрьмы переполнились священниками, родственниками эмигрантов и просто подозрительными лицами, на которых были получены доносы. Жертвам рубили головы усовершенствованным «гуманным способом» — на гильотине.

21 января 1793 года был гильотинирован несчастный Людовик XVI, а 16 октября вслед за ним последовала и его супруга Мария-Антуанетта, младшая дочь императора Франца I и Марии-Терезии.

В Вене все это произвело на людей кошмарное впечатление. Как пишет Марсель Брион, венцы испытали настоящий ужас, ибо «они питали отвращение к любому грубому свержению власти, ко всякому беспорядку, который мог иметь тяжелые последствия для жизни горожан».

Вообще жители Вены вписывались в рамки строгих структур монархии и были, как отмечает Марсель Брион, «несколько похожи на детей, которые верят в своих родителей, из естественной непоседливости с легкостью высмеивают своих учителей, но никогда не доходят до того, чтобы поставить под сомнение законность их власти».

Точно таким же человеком в