Камрань, или Невыдуманные приключения подводников во Вьетнаме - Юрий Николаевич Крутских Страница 32

Послав одного из подвахтенных в казарму за Васей, я вытащил на палубу оба наших корабельных акваланга и замерил давление воздуха в баллонах. Результат оказался неутешительный. Погружаться с ними было никак нельзя: после экспедиции на остров их никто не подзаряжал, поэтому воздуха оставалось в лучшем случае минут на пять, да и то если на дне просто лежать и ничего не делать. Я призадумался:

— А стоит ли рисковать? Может, всё же доложить командованию? Не тридцать седьмой же год! Не посадят и не расстреляют. Ряхин — тот вообще парой нарядов отделается.

— А мне что будет? Со мной, конечно, посложнее… — наморщил я лоб, вспомнив о неприятном. — Вот с особистом штабным на той неделе из-за ерунды поругался, а тот обиделся, ходит теперь, нос везде суёт, оперативную информацию, наверное, собирает, Пинкертон долбаный! Да ему сейчас только повод дай к чему придраться — такое дело раздует! Да и замполит в последнее время волком что-то всё смотрит, до всего докапывается, козни строит. Звание на три месяца уже почему-то задерживают. Его, скорее всего, заслуга. Так лейтенантом и до пенсии проходить можно…

Пришёл Вася. Настоящий друг — никогда не бросит в беде! Вместе мы ещё какое-то время поколдовали над аквалангами и пришли к выводу, что погружаться нельзя однозначно. Я до этого ещё тешил себя какой-то надеждой, но Вася категорично заявил:

— Нельзя! Опасно! — и стал терпеливо объяснять: — Кислородное голодание может наступить незаметно. Вроде чувствуешь себя нормально, ситуация под контролем, никакого дискомфорта не ощущаешь и вдруг раз — и выключился. Пока я тебя наверх достану, трупом уже будешь!

Ещё немного подумали, взвесили все «за» и «против» и решили использовать наш безотказный ИСП. Кто не знает, что это такое и кому действительно интересно, популярно объясняю. Это индивидуальное снаряжение подводника — гидрокостюм из толстой прорезиненной ткани с тяжелеными бутсами на ногах. Подобное обмундирование когда-то в доисторические времена использовали водолазы. Только наше облачение окраску имеет ярко-оранжевую, а на голове вместо бронзового шлема — маска типа противогазной. Сверху на шею хомутом одевается и шлангами соединяется с маской ещё одно безотказное произведение отечественного оборонпрома — ИДА-59 — индивидуальный дыхательный аппарат образца 1959 года.

Всё это имущество по своему прямому назначению должно использоваться исключительно в аварийной обстановке — для выхода подводников на поверхность из затопленной субмарины. Для этого оно в своё время создавалось и придумывалось. Для выполнения же водолазных работ данное снаряжение мало приспособлено, так как массу имеет порядка 50 килограммов, обзор через круглые стёклышки самый что ни есть минимальный, а из-за чугунных стелек в подошвах положение в воде кроме как вертикальное принимать крайне затруднительно. Но делать нечего, проблема не решится сама собой, надо действовать и использовать те средства, которые находятся под рукой.

Облачение в ИСП — процесс не из лёгких. С помощью Васи я принялся за это ответственное дело. Через специальное отверстие в грудной части комбинезона ногами вперёд влез в его нижнюю часть. Не снимая тапочек, встал ступнями на чугунные стельки безразмерных бутс. Затем нырнул в просторные рукава, набросил на плечи верхнюю половину одеяния и натянул на голову устрашающего вида маску. Вася собрал в гармошку лишнюю ткань на груди, туго скрутил её и тщательно всё загерметизировал, затянув резиновым жгутом. Потом взгромоздил мне на шею хомут ИДА, от тяжести которого я невольно присел, подсоединил к маске дыхательный шланг, открыл краны баллонов, переключил дыхание на аппарат и, обвязав по талии страховочным концом, легонько подтолкнул к борту. Всё, к спуску готов!

Словно рыцарь, закованный в тяжёлые латы, я загрохотал по железной палубе и с Васиной и Ряхина помощью благополучно добрался до кормы. Там осторожно, чтобы не удариться о выступы на корпусе и не повредить себя и снаряжение, грузно перекантовался за борт, и море сомкнулось над моей головой.

22

На дне

В воде сразу стало легко и почти невесомо. Путь на дно с перебиранием руками по уходящему вертикально вниз фалу занял пару минут. Очутившись на грунте, я через головной клапан стравил излишки воздуха. Наверх устремились сверкающие, зыбкие, как ртуть, пузыри. Выпустив из рук фал, я решительно сделал шаг в неизвестность.

С неровной, вяло колыхающейся поверхности на глубину пробивался дрожащий рассеянный свет. Солнечные пряди переливались в толще зеленоватой воды. По гладкому илистому дну с редкими пучками бурых водорослей прыгали, играли, перескакивая с места на место, рыжеватые пятна солнечных зайчиков. Наверху, на фоне подёрнутой сверкающей рябью беспокойной плёнки воды, допотопными дирижаблями зависли несколько ленивых неповоротливых рыбин. Нежная зелень моря вдали постепенно густела, темнела и становилась совершенно непроницаемой. Я невольно залюбовался нетронутой первобытно-идиллической картиной подводного царства и почти забыл, для чего здесь оказался.

Развернувшись к подводной лодке, я оказался лицом к лицу с реальностью, и взору предстал совершенно иной вид. Серое в тени корпуса дно сплошь было завалено мусором. Залежи ржавых труб, строительной арматуры, консервных банок и прочего хлама покрывали всю площадь предполагаемой зоны поиска. Это походило на средних размеров риф, узкий и длинный, тянущийся вдоль всего пирса.

— Вот они, плоды цивилизации! — печально констатировал я.

Чёрная туша подводной лодки, объёмная и тяжёлая, нависала прямо над головой. Было даже как-то неуютно под ней находиться — вдруг сейчас ни с того ни с сего эта громадина опустится и придавит всей своей массой! На корпусе хорошо различались прочерченные квадратами сварные швы и технические отверстия в округлых бортах. Благородной бронзой в корме поблёскивали на солнце острые, как лезвия, лопасти гребных винтов. Чуть сбоку, на фоне зыбкого неба, виднелось густо обросшее бурыми водорослями необъятное днище плавпирса.

Остановившись у подножия рукотворного рифа, я обозрел предполагаемую зону поиска в наивной надежде сразу же обнаружить злосчастный автомат. Беглого взгляда сквозь запотевшие стёкла на это безобразие было достаточно, чтобы осознать всю бессмысленность затеянного мероприятия.

Груды мусора, подёрнутые слоем ила, щетинились во все стороны острыми гранями металлических обрезков, пиками арматурных штырей и ржавой проволоки. Об них можно было запросто распороть ткань гидрокостюма со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, при каждой попытке что-нибудь переместить в этой куче или просто при неосторожном движении поднималась непроницаемая стена взбаламученного ила, и видимость падала до нуля. Действовать в такой обстановке можно было только на ощупь, что оказывалось так же малоэффективно: сквозь толстую прорезиненную перчатку трудно было достоверно определить, что находится у тебя под рукой.

Стараясь не «пылить», избегая резких движений, я принялся