Вадим Фролов - В двух шагах от войны Страница 32

Я слышал шумное дыхание собак и вдруг почувствовал, что кто-то ласково трется о мои ноги. Я осторожно открыл глаза. Собаки стояли вокруг и весело крутили хвостами, а черный сидел, наклонив голову набок, и внимательно меня разглядывал. Я только это и успел заметить, потому что он вдруг прыгнул. Я снова невольно зажмурился - и тут же почувствовал легкий толчок в грудь, и что-то влажное и мягкое снизу вверх смазало меня по губам. На землю я сел скорее от изумления. Я сидел на каменистой земле, а кругом скакали добродушные псы, и каждый старался лизнуть в лицо, и рядом стояла смуглая женщина и смеялась.

- Испугалась маленько? - спросила женщина, почему-то обращаясь ко мне в женском роде. - Наса собака селовека увазает, селовека не обидит. Сармика* не увазает, ошкуя* не увазает, чузую собаку не увазает, селовека - любит. Ставай, однако. Дора* уходит узе.

Я встал. К радости избавления от страха примешивалось чувство обиды. Откуда же я знал, что эти псы, видишь ли, человека уважают? Впрочем, обижался я не долго. Солнце по-прежнему светило. Собаки, из которых каждая запросто перегрызет горло любому зверю, почетной охраной сопровождали меня, веселая женщина шла рядом, на рейде четкими силуэтами рисовались суда нашей промыслово-полярной, и сам я ступал не где-нибудь, а по Новой Земле, на которой живут смелые и дружные люди, и на которой, ну, пусть не долго, но буду жить и работать я... Если из-за Борьки нас с Арсей не отправят обратно.

- А ну, марш в дору, - строго приказал мне боцман, и я, попрощавшись с женщиной и погладив по шелковистой шерсти черного зверя, влез в лодку.

- Где прохлаждалси? - ворчливо спросил Колька.

- Знакомился с Новой Землей, - нахально сказал я.

- Он у нас знаменитый исследователь, - захохотал Морошкин, Пахтусов, Русанов и даже Седов!

- Ага, - сказал я, - Пахтусов, Русанов, Седов и Соколов.

- Ну ты, - сказал Витька, - не больно-то задавайся! Знаем, какой ты... землепроходец.

- Заткнись, Морошка! - зло сказал Антон.

- Ладно, - сказал Морошкин, - еще маленько поглядим. Так, Шкерт?

Шкерт ничего не ответил, только усмехнулся противно.

...Спали мы в эту ночь по разным местам: на "Зубатке" команда уже разбирала нары в нашем трюме - судно должно было принять груз из Кармакул и поутру уйти обратно в Архангельск. Часть ребят разместили у жителей становища, две бригады поместились на "Авангарде", а нашей группе пришлось ночевать на палубе "Азимута" - на нем было всего две маленькие каютки для шести человек команды.

Дора пришвартовалась к борту "Азимута", и мы кое-как со своими вещичками и матрасами перебрались на суденышко. Разложили матрасы на спардеке и, кряхтя, охая, постанывая, улеглись. Семеныч с матросами принесли два брезентовых полотнища и укрыли нас сверху. И это оказалось очень кстати - к ночи небо затянулось плотной низкой серой пеленой, подул холодный ветер, а вскоре забарабанил нудный дождь, и пришлось натянуть брезент на головы.

- Ложись тесней, - сказал кто-то, - все теплее будет.

Все задвигались и поприжались друг к другу.

- Вот еще дождь, будь он неладен, - ворчливо сказал Саня.

- Тут еще не так бывает, - глухо откликнулся откуда-то Карбас. - Мне батя сказывал, что тут погода может чуть не каждый час меняться. Глядишь, солнце, а через час, глядишь, дождь, а ишшо через час и всток падет.

- Какой еще всток? - недовольно спросил Толик.

- Ветрище такой. Восточный, значит, - ответил Колька, - страшенный ветер. А за ним снег...

- Утешил! Ну, прямо обрадовал, - засмеялся Славка, потом вздохнул и сказал мечтательно: - А у нас в Одессе...

- Чего ты нам своей Одессой в глаза тычешь? - Я узнал шепелявый голос Баланды. - Какого... рожна ты к нам со своей Одессы пожаловал?!

- Ну ты! - закричал Арся. - Говори, да не заговаривайся!

- Да хватит вам соб-бачиться, - жалобно сказал Боря-маленький, уст-тали в-ведь в-все, сил н-нет...

- А ты, заяц морской, помалкивай, - сказал Васька.

- Да заткнитесь вы! - послышался раздраженный голос.

- Хватит! Всем спать! - откликнулся с левого борта Антон.

- Раскомандовался... - проворчал Васька, но замолчал.

Замолчали и остальные. А по брезенту, то чуть затихая, то набирая новые силы, все стучал и стучал надоедливый дождь, да тоскливо выл в вантах ветер...

Только к утру распогодилось. Сквозь рваные края облаков проглядывало стоявшее уже довольно высоко солнце, стих ветер, и прекратился дождь. Из-под потемневшего брезента нехотя стали выползать ребята - помятые, недовольные. Я только сейчас по-настоящему почувствовал вчерашнюю усталость - ныли все косточки, а поясницу было не согнуть, не разогнуть.

- Ну чо, салаги, носы повешали? - спросил боцман. - Ежели теперь заскучали, как дале-то робить станете?

- Ничего, боцман, - лениво ответил Саня, - поработаем.

- Где наша не пропадала! Эх! - лихо крикнул Арся и попытался отбить чечетку, но ноги не слушались, и он, смущенно махнув рукой, сказал: - Не расходились еще ходули мои. Ничо, расходятся. Они у меня такие.

- Вот это разговор, - одобрительно сказал Семеныч и пыхнул своей трубкой. - Собирайте вещички, и пойдем завтракать на "Зубатку". Обедать уж на месте будем. Собирайся побыстрей - вон дора уже ждет.

И верно, в правый борт "Азимута" толкался здоровенный моторный карбас.

- А где же "Авангард"? - удивленно спросил Славка.

- Он свою работу делает, - ответил боцман. - Четвертую бригаду на место отвез. Потом первую и вторую отправит, а потом уж и ваш черед.

- Быстро больно, - недовольно сказал я, - осмотреться не дали.

- Зато тебя на берегу хорошо собаки осмотрели, - усмехнулся Шкерт.

Вокруг засмеялись. "Всё видят, черти", - с досадой подумал я, но тоже засмеялся. А что было делать?

- Вот ладно, - сказал боцман, - с весельем лучше.

Покачивало. Садиться в лодку было трудновато - она то отходила от борта "Азимута", то со стуком и скрежетом снова прижималась к нему. Вначале в дору спрыгнули Антон, Арся, Саня, и они вместе с мотористом стали принимать вещи и укладывать их по всей лодке. Когда все было погружено, начали прыгать и остальные. Лодка оседала все глубже и глубже, и я с опаской посматривал на Семеныча - чего же он смотрит: потонет лодка! Но боцман невозмутимо дымил трубкой и только изредка покрикивал на нас. А широкая дора принимала все новых и новых и даже раскачиваться стала меньше. И я успокоился, а чтобы показать всем, что тоже не лыком шит, прыгнул в дору небрежно и, как мне казалось, красиво. Это пижонство вышло мне боком. Прыгая, я за что-то зацепился ногой, меня развернуло, и летел я вниз чуть не кубарем. Дора в этот момент отошла от "Азимута" чуть дальше, и моя левая нога осталась за бортом. И тут же волна снова притиснула лодку к судну, и нога оказалась зажатой между бортами. Ребята подхватили и сильно дернули меня, нога выскочила из сапога, и он плюхнулся в воду, и я упал на мешки. Кто-то ахнул, кто-то выругался, кто-то вскрикнул, но сейчас все молчали, а я не смотрел на ребят. Распижонился...