Александра Потанина - Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь Страница 32

Около Лабрана мы встретили уже другой обычай. Здесь мы видели убранство волос на девице, дочери старика Амисалуна, который потом нанялся на службу в наш караван. У нее все волосы были также зачесаны назад, но заплетены не менее, как в тридцать мелких кос, опущенных вниз по спине; одна коса, более толстая, опускалась с темени и лежала посередине спины. На концы мелких кос был подвешен венок, согнутый из толстого разноцветного шнура в виде четырехугольной рамки; к верхней части венка симметрично были прикреплены два белых пушистых помпона. На средней толстой косе были нашиты три металлические бляхи, одна ниже другой, приходившиеся между крыльцами; а ниже к косе подвешена широкая красная, толсто подложенная, лента, спускающаяся до пят и кончающаяся красной шелковой бахромкой. Девица была в красной рубахе и сверху в синей шубе; косы висели поверх шубы.

В том же роде мы видели женское убранство волос и в деревне Анкур, к северу от Джони, то есть волосы разбиты на несколько десятков мелких кос и отпущены на спину, а одна толстая коса висит в середине между ними. Нижние концы мелких кос прикреплены к горизонтальной красной ленте, толсто подложенной, покрытой вышивкой и усаженной рядом из медных мелких блях; к этой ленте пришиты два треугольника, опущенные вершинами вниз; они также на толстой подкладке, сверху покрыты красной материей, по которой вышиты крестики и точки. К нижним концам треугольников прикреплена сложная привеска, состоящая из медных пластин, колец и репейков. Эта привеска имеет вид поставленной вверх ногами буквы А или Д. Снаружи на пластинах иглой нацарапан орнамент в виде розеток, в центре которых вставлены коралловые зерна. На нижнем конце этой привески – железное кольцо, к которому прикреплена тесьма длиною до двух аршин; так как кольцо приходится почти у нижнего подола тубы, то тесьма эта, чтобы не волоклась по земле, подоткнута за пояс у левого бедра. Средняя толстая коса сверху прикрыта тесьмой, на которой насажен ряд из десяти круглых медных блях, а ниже пояса тесьма покрыта только вышивкой.

В деревне Шён-пын, к востоку от города Боу-нан, мы заметили убранство волос у трех женщин; оно более сходно с сань-чуаньским, то есть десять или около десяти мелких кос в середине и две толстые по бокам. Но здесь боковые косы не висят отдельно, а более или менее прочно прикреплены к висящему ниже щитику, который или имеет вид трапеции (усеченного и обращенного вниз вершиной треугольника), или квадрата, покрытого вышитыми крестиками, или узкого пояса, усаженного бляхами.

Замужние женщины в Северном Амдо носят сзади толстые, сшитые из материи и простеганные полосы в ладонь и более шириной; две из них укрепляются на бедрах и перекрещиваются сзади ниже пояса; другие три прикрепляются верхними концами к волосам на шее и висят вдоль спины отвесно. Все они усажены или кружками, выточенными из раковин, нашитыми иногда в три ряда, или цельными раковинами, а также репейчатыми розетками. Концы их имеют очертание, напоминающее алебарду; дугообразный край снабжен густой и длинной бахромой. Такой убор я видел на тангутках около монастыря Марцзана, и образцы его мне удалось купить на рынке в городе У-ян-бу[48]. На праздниках в Гумбуме я видел много женщин с этим убором.

В Южном Амдо, к югу от Джони и Минь-чжоу, т. е. в системе Голубой реки, этих уборов уже не встречается. Даже уже в Джони женщины носят костюм китайский и спинных тангутских украшений здесь не видно. Жена хозяина нашего дома в Джони имела три косы, которые у нее висели за спиной; волосы на голове ее были покрыты повязкой вроде шапочки с вырезами над ушами и с отверстием на затылке, в которое была пропущена средняя толстая коса. Снаружи вся эта накладка сплошь была усажена красными кораллами.

Около Сун-пана женщины носят одну косу, которая искусственно удлиняется и утолщается посредством чужих волос; ее носят или опущенной сзади, или намотанной венцом вокруг темени, иногда даже вокруг шляпы. Шелковая кисть, которою кончается коса, прикрывает одно из ушей. В косу бывают пропущены нитки нанизанных бус.

Серьги я видел двух типов; один тип – серьга, состоящая из кольца, от которого вниз идет проволока с нанизанными на нее двумя или тремя бусинами, чаще из красного коралла; концы проволоки и промежутки между бусами обмотаны той же проволокой. Такого типа серьги из серебра или олова самые обыкновенные в Сань-чуани у широнголок[49]; такие же серьги носят и тангутки в Джони[50]. У тангутских женщин в Лабране и деревне Анкур серьга состоит из большого серебряного кольца, иногда из серебряной пластинки, согнутой кольцом; привески нет, а на передней стороне кольца помещены группами крупные зерна кораллов в широкой оправе. Диаметр кольца достигает иногда до 3½ дюймов длины.

Хотя выше сказано, что женщины и девицы носят такую же шапку, как и мужчины, но иногда я замечал одну небольшую особенность, именно на верхушке шапки небольшой металлический стержень. Кажется, на этот стержень в более праздничное время надевается кружок, окруженный бахромой из шелковых шнурков. Такие шапки мы заметили в Лабране, в дер. Рчили (на Желтой реке ниже Гуй-дуя) и около города Сун-пана.

Из принадлежностей мужского костюма нужно упомянуть о лядунках, или сумках для патронов, которые напоминают своей формой киргизскую «кисэ»; они имеют такую же полукруглую форму, шьются из кожи, но иногда и из войлока; сумка привешена к поясу. К поясу прикреплен также ремень, который надевается через плечо; он увешан медными трубками, числом до девяти, и напоминает русскую старинную берендейку. Кроме лядунки, киргизов напоминает еще рожок для носового табаку; он совершенно такой же формы, как киргизский чакча, делается из черного рога яка и бывает украшен резьбой из белой кости[51].

У тангутских замужних женщин, как на Желтой реке, так и в Джони, на поясе подвешивается медный крючок и еще якоря; он служит для поддержания подойника во время доенья коров и называется лоузон или жозун.

Из молока тангуты делают белый рассыпающийся комочками сыр, по-тангутски чура; кроме того, из молока приготовляется род варенца, по-тангутски шю. Ни кумыс, ни водка из молока тангутам неизвестны. Хлеб пекут в котлах в виде толстых лепешек. Широнгольские хлебы в формах – неизвестны.

В Амдо тангуты держатся трех вероучений: желтой веры, или учения Цзонкавы, веры сангаспа, или хонь, и веры бонбо; кроме того, есть небольшая часть тангутов около Баян-жура, которые исповедуют ислам (это может быть отангутившиеся салары или тюрки). Из трех названных вер господствует желтая вера.

Сангаспа, или хонь, рассеяны, по-видимому, по всему Амдо, но у них нет таких больших центров, как у желтоверцев, да и немногочисленны их монастыри. Самый северный из них – Ача-нандзун; есть их монастырь в местности Ригава, на нагорье к западу от Сун-пана; еще южнее приверженцы этой секты, кажется, становятся многочисленнее и могущественнее. Бонбо сосредоточены главным образом в Юго-Восточном Тибете. Все эти секты относятся друг к другу недружелюбно; ламы, т. е. сторонники учения Цзонкавы, выдают сангаспа за людей вредных, которые имеют способность сноситься со злыми духами и при помощи их могут делать людям зло; наши буряты называют их по-русски «чернокнижниками». Такие же отношения существуют между сангаспа и бонбо.