Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма Страница 32

Глава 7

Драгун королевы

13 февраля 1786 года был подписан брачный контракт[382] между отцом Тома-Александра – «Александром Антуаном Дави де ля Пайетри, рыцарем, бывшим лордом и владельцем прихода Бьельвиль [и других фьефов], дворянином из бывшей палаты принца Конти» и так далее – и его экономкой, Мари Рету, которая была, как отмечено в документе, дочерью виноторговца. Свадьба состоялась в день Святого Валентина.

Тома-Александр, по всей вероятности, не присутствовал на бракосочетании: на брачном контракте нет его подписи как свидетеля. Все указывает на то, что он не обрадовался вновь обретенному счастью отца. Романист Дюма пишет, что «брак вызвал охлаждение[383] между отцом и сыном. В результате этой отчужденности отец туже затянул завязки своего кошелька… а сын одним прекрасным утром обнаружил, что жизнь в Париже без денег – очень печальная жизнь». Антуан всегда щедро помогал сыну, но его новая жена происходила из бережливого нижнего слоя среднего класса и, возможно, не испытывала должного уважения к расходам[384] молодого щеголя. Она знала Тома-Александра уже десять лет – с тех пор, как он прибыл в Гавр, – и видела, как он превращается в лихого парижского повесу, не владеющего никаким ремеслом и не имеющего ни малейшей склонности к труду.

В двадцать четыре года Тома-Александр был хорошо знаком с сочинениями Цезаря и Плутарха, прекрасно разбирался в современном театре и пале-рояльских сплетнях и конечно же умел отлично ездить верхом и великолепно владел шпагой. Но с того момента, как он сошел с корабля, он не работал ни дня. Лишь одна профессия по-настоящему подходила человеку его стиля, навыков и темперамента. Во Франции, как отмечал один английский аристократ-путешественник, «для любого дворянина считается позором[385] не состоять в армии или на службе короля, как здесь это называют».

Менее чем через две недели после женитьбы отца Тома-Александр решил завербоваться в армию[386].

Хотя трудно было бы придумать более традиционный карьерный шаг для молодого человека из этого социального слоя, зачисление Тома-Александра в армию принципиально отличалось от вербовки его сверстников: он записался не как офицер, а как рядовой солдат.

Выбранный полк – драгуны королевы – имел цветастую форму и репутацию крутых ребят, даже сорвиголов. Но вступить в армию без офицерского чина – обычным рядовым! – для сына маркиза было чем-то неслыханным. Писатель вспоминает следующий разговор между его отцом и дедом:

[Отец] сказал ему[387], что принял решение.

«Какое?» – спросил маркиз.

«Завербоваться в армию».

«В каком чине?»

«Простым солдатом».

«И куда?»

«В первый попавшийся полк».

«Чудесно, – ответил мой дед. – Но поскольку я – маркиз де ля Пайетри, полковник и генерал-комиссар артиллерии, я не желаю, чтобы ты таскал мое имя по всем нижним армейским

чинам».

«То есть ты возражаешь против того, чтобы я завербовался в армию?»

«Нет, но ты должен записаться под псевдонимом».

«Это справедливо, – заметил отец. – Я завербуюсь под именем Дюма».

«Прекрасно».

И маркиз, который никогда не был нежным отцом, повернулся к сыну спиной и разрешил ему поступать так, как заблагорассудится.

Писатель Дюма получал плату за каждую строку, а потому всегда вставлял в текст диалоги, где только можно. Но вне зависимости от того, происходил ли этот разговор так, как написано, или нет, он демонстрирует, с каким презрением Тома-Александр тогда относился к отцу.

2 июня 1786 года внес свое имя в список личного состава Шестого полка драгун королевы. Документ сохранился до наших дней, и это первый известный нам случай использования фамилии и имени[388] «Дюма, Александр»[389].

Какое бы сочетание злости, гордыни и решимости ни заставило его подписаться таким именем вместо любых иных, использованных с момента прибытия во Францию – Тома Реторэ, Тома-Александр Дави де ля Пайетри, Тома Реторэ[390] (по прозвищу Дюма-Дави), – юный «американец» обрел свою индивидуальность. Или скорее изобрел ее сам. Вслед за первым изобретением появилось второе: «сын Антуана и Сессетты Дюма»[391].

Александр (он никогда больше не использовал имя Тома) одним росчерком пера перевернул расовую историю семьи: вместо сына маркиза де ля Пайетри и его чернокожей рабыни Сессетты он стал теперь сыном Сессетты Дюма и ее мужа Антуана. Он превратил отца в какого-то Дюма. Уловка, быть может, но также и что-то вроде поэтичной мести. И к тому же единственный реальный способ почтить память матери: взять ее фамилию. Вслед за новым именем и фамилией в документе есть описание внешности Александра Дюма:

Уроженец города Джереми[392] [так!] на Мартинике, 24 года, рост 183 сантиметра, волосы темные курчавые, брови темные… лицо овальное, смуглое, рот маленький, губы толстые.

Офицер-вербовщик ошибочно поместил Джереми на Мартинику, а не на Сан-Доминго. В последующих документах Шестого драгунского полка с происхождением необычного рекрута в большинстве случаев будут обходиться проще: «из Джереми, что в Америке»[393].

Записаться рядовым в драгуны было неудачным способом начать военную карьеру: теперь Тома-Александр мог рассчитывать дослужиться максимум до старшины – высшего неофицерского чина в кавалерийских полках того времени.

Как устанавливал закон от 1781 года, рассчитывать на производство в офицеры мог только кандидат, который «докажет четыре поколения[394] дворянства по отцовской линии», что будет подтверждено королевским экспертом по генеалогии. Тома-Александр принадлежал к такому роду (семейное древо Дави де ля Пайетри восходило к 1500-м годам), но из-за принятых незадолго до того расовых законов мулату было сложно отстоять свое право на титул или статус дворянина. Наверняка взбешенный подобными ограничениями, Тома-Александр, должно быть, с облегчением отверг имя человека, который некогда владел им и продал другому. Юноша, вероятно, с удовлетворением завербовался в армию под новым именем – одновременно его собственным изобретением и данью памяти его матери-рабыни, до сих пор полностью забытой сыном.

Спустя тринадцать дней, 15 июня, Антуан умер[395]. Это случилось всего через четыре месяца после свадьбы старого мерзавца. Его похоронили на кладбище в Сен-Жермен-ан-Лай. В свидетельстве о смерти Антуана упоминается заупокойная месса и перечисляются присутствовавшие на ней лица. Александра Дюма среди них нет. Сыну повезло, что к этому моменту он уже тянул солдатскую лямку и не нуждался в отцовской поддержке, ведь «богатство» (фактически всего лишь сильно приукрашенные платежи от семьи Мольде в соответствии с соглашением о поместье Пайетри) оказалось фикцией. Письмо к графу де Мольде[396], написанное юристом от лица вдовы спустя несколько месяцев, хорошо иллюстрирует ее бедственное положение: