Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр! Страница 32

А сейчас я представлю читателям Цыганку, которая выскочила из клетки по моей вине. Летом 1943 года мы работали в Новосибирском цирке. Желая помочь моим ассистентам подготовить зверей к работе, я перегонял пантеру Цыганку. Но в той клетке, куда ее нужно было пересадить, не закрыл дверку, и она, перейдя в эту клетку, подобно Ранжо, сейчас же выскочила на свободу. И направилась прямо к манежу, словно ей не терпелось выступать. А в зале уже начала собираться публика, и на пути Цыганки была только одна преграда — бархатный занавес.

Я бросился вдогонку и лишь на какую-то долю секунды опередил ее у самого занавеса. Все люди, находившиеся на конюшне, молниеносно исчезли, включая и моих ассистентов.

Моя вина — и мне одному исправлять ошибку. Самое главное — зрительный зал. Пока там еще все спокойно. Но я-то знаю, с какой быстротой распространяются панические слухи.

Под моим натиском Цыганка повернулась и устремилась во двор. Не отставая от пантеры ни на шаг, я прижал ее к забору, около которого стояли рекламные щиты, и она залезла в щель между ними. Лучшего мне и не надо было. На мой зов явились ассистенты и артисты, привезли пересадочную клетку, поставили ее с одной стороны. А я с другой начал подталкивать Цыганку крайцером. Она пятилась назад до тех пор, пока не очутилась, к своему великому удивлению, в собственной клетке.

В цирке еще несколько дней продолжались разговоры вокруг этого случая, всем мерещилась резвая, веселая Цыганка, и я видел, как люди ходят с опаской.

В ту пору в связи с военным положением в цирке на всякий случай на ночь оставались двое дежурных. Через несколько дней после побега Цыганки один из ночных дежурных, обходя полутемный цирк, увидел бегущего леопарда. Он моментально бросился в контору, где находился его напарник, и они вдвоем, трясясь от страха, забрикадировались.

После двухчасового добровольного заточения им стало невмоготу, и один из них, администратор, решил пробраться на квартиру живущего рядом директора цирка, узнать мой адрес и позвать на помощь. Без всякого энтузиазма директор пошел в цирк, и вот они уже втроем, вооружившись длинными палками, добрались до конюшни, где стояли мои звери. Проверили, пересчитали — все на месте. Вздохнули с облегчением. И, поругивая наделавшего панику дежурного, направились в обратный путь. И вот уже все трое увидели бегущего желтого зверя. Ошеломленные, они замерли. Но тут появился сторож и крикнул:

— Кузя!

Прибежала желтая собака. Вспомнив поговорку о том, что у страха глаза велики, они разошлись.

А уж какой шум произвела пантера Парис в Батуми в 1947 году — не рассказать невозможно.

Ночная репетиция окончена, и звери направляются по клеткам. Как всегда, первым уходит Парис, последним я. Перед тем как отправить клетки на конюшню, я обязательно должен пройти около зверей и сказать каждому несколько благодарственных слов. Подхожу к последней клетке, где должен находиться Парис, и, холодея, вижу, что его в клетке нет.

— Евгений Федорович! Где Парис?

— Где ж ему быть, как не в клетке!

Но, подойдя,  остолбенел и он…

— Пантеру перегнали, а дверка открыта! Всегда эта проклятая дверка!

В то время как я со зверями нахожусь на манеже, производится уборка клеток. И вот после уборки дверку закрыть забыли — опять забыли! В неё-то и ускользнул Парис. Бросились на поиски. Заглянув в коридор, куда открывались многочисленные двери артистических уборных и где в этот ночной час было темно, я увидел горящие глаза, которые могли принадлежать только Парису. Он спокойно сидел в углу и ждал, как развернутся события. Долго ждать не пришлось: подкатили клетку, загнали в нее беглеца, смягчив его огорчение куском мяса.

Все было проделано так быстро, что я подумал — разговоров никаких не возникнет в цирке. Но с пантерой справиться оказалось легче, чем со слухами. Как ни быстро управился я с Парисом, события в городе развивались ещё быстрей. В это же время или минутой позже в кабинете директора цирка начали раздаваться телефонные звонки. Сначала директор, которому сообщили, что убежала пантера, но не успели сказать, что она уже поймана, позвонил своему приятелю, работающему в управлении милиции, и рассказал о столь ужасном событии. Попросил прислать несколько вооруженных людей на всякий случай. Даже не посоветовавшись со мной.

Разговаривая с товарищами около клетки Париса, мы увидели, что со всех сторон двора и из-за ближайших строений в нашем направлении крадутся вооруженные люди, кто с револьвером, а кто и с винтовкой. Наконец один из них добирается до нас и слегка дрожащим от напряжения голосом спрашивает, куда убежала черная пантера.

Чтобы успокоить беднягу, говорю ему, что никакая пантера никуда не бегала, вот они, все налицо.

Он возмутился:

— Что вы мне говорите! Ваш директор лучше знает.

Нам приказано ее застрелить.

Пришлось его успокоить и рассказать, что пантера в город не убегала, а случай, происшедший в цирке, но столь уж серьезен, чтобы так волноваться и присылать для уничтожения зверя вооруженных до зубов людей.

Но на этом дело не закончилось. По-видимому, когда директор говорил по телефону со своим приятелем, это слышали на телефонной станции. И каждый поторопился предупредить знакомых и родных о том, что по городу бродит-де «черная пантера». В общем, Батуми был охвачен паникой. Директор цирка не успевал отвечать на звонки:

— Это цирк? С вами говорит врач. Мне надо срочно выезжать к больному. Можно ли выходить в город?

— А почему нельзя? Выходите.

— Да… но… по городу бродит черная пантера!

— Алло! Это цирк? У вас убежала черная пантера? Это говорят из редакции газеты. Интересно! Мы сейчас пришлем к вам корреспондента. Дайте интервью!..

— Алло! Говорят из охраны. Скажите, поймали черную пантеру? Нам надо менять сторожевые посты, мы можем выйти в город?

— Цирк?.

А Парис, хорошо поужинав, давно крепко спит, не ведая, что его шалость привела в трепет стольких людей.

Зато вечером на представлении народу было — яблоку негде упасть. Некоторые наиболее темпераментные зрители — а их в Батуми немало — громогласно требовали:

— Александров! Покажите Париса!.

— Александров! Сколько ему лет? Что он ест?

— Ему четыре года. Ест сырое мясо хорошего качества.

— Александров! Можно войти к нему в клетку?

— Войти в клетку может каждый. Но не каждый выйдет обратно.

Одним словом, экспромтное клоунское антре.

Вопросы, потом уже и не всегда относящиеся к случаю с Парисом, продолжались и на следующих представлениях. Так что пришлось около тумбы вывесить плакат с надписью: «Парис».