Сергей Аверинцев - Сергей Сергеевич Аверинцев Страница 32

400

 «Новый завет» есть у Иеремии [19]. Это и самоназвание Кумранской общины. Вечный завет? Да, это вечный завет, хотя есть и ожидания третьего завета. «Христос и вчера и сегодня и всегда.» Это имплици­рует вечность Нового завета, его неизменность до конца зона. Пере­читайте Иеремию. Я очень прошу прощения, но я устал и мне трудно говорить, поэтому может быть мы расстанемся.

19.12.1992. На заседании кафедры истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ. Аверинцев ужасается Сав-рею, мечтает о бегстве, уходе. Его примут и в другом месте, я советую к Афанасьеву, чтобы спасти тот философский факультет; но Афана­сьев видит только то, что он видит, понимает Аверинцев. — Я не по­нимаю, какой смысл знать, что С. ужасен, что он безумен, ужасаться и Иванову, притом слезно просить его не назначать С. заместителем директора и после этого выступать на кафедре об учебном процессе и спорить со мной, что все-таки у нас школа не молчания, а слова, перед всеми. «Нужна строгость». «Надо повторять, что дважды два четыре». «"Ауврсоткх; цт) 5арец оЬ яса&иЕТса [20]». Когда потом я говорил ему о трех исключенных с кафедры студентах: «Я ничего об этом не знаю, меня не было год, меня резали в Германии». Не надо знать — надо чувствовать.

Шли ровные уверенные кафедральные разговоры. Нервничав­ший, неожиданно мудрый выбивался из всех только Аверинцев, особенно когда возражал Брагинской, что не надо «покрыть весь предмет истории науки своими преподавателями», достаточно на частном, детальном показать вкус строгих, неумолимых вещей — жестких. Я за него боялся несколько минут, и Наташа явно тоже, за нервную худобу лица, быструю, в контраст с медленной почти по-гаспаровски запинающейся перед этим и большей частью, захле­бывающуюся речь.

Я хуже тебя, говорит Аверинцев, я не могу отказаться от полу­чения денег, у меня четверо и кошки, в ИМЛИ почти не платят, за

401

время лежания в Германии невозможно получить даже бюллете! удивительное дело, член-корреспондент АН. Он пишет об Ивак различает между кощунством, у Иванова оно было, и богохульст не было. Жаловался, что не запоминает лица, «из-за этого не у вести дел». Потом наивно сказал, что надеялся, что дотации фил фии, филологии, культуре идут только по двум линиям, Садовш и Афанасьев, теперь оказалась третья.

Наталья Петровна, лицо в сыпи, двойные нервы, забота о реже. Зачем она взяла эту ставку на кафедре, отказавшись пять назад от подобной. Для удобства, жена такого человека, и в пор; икономии как плату за то, что Аверинцев не будет директором, i ринцев не понимает, что значит, когда Саврей хлопает его по пл обнимает, проводит рукой и ниже.

26.12.1992. Михайлов [21] мрачен, разошелся и с Аверинцевым Сергее Сергеевиче определенно можно сказать, что у него нет ни ной минуты времени для каких-либо начинаний.»

28.12.1992. Аверинцев цитирует из конца "Варлаама и Иоасафа" Седаковой как пояснение нищеты в «нищие духом», где духом : значит по воле, а нищие значит неспособные выжить без Бога. — Eрнические репортеры в призовой фотографии Аверинцева, где он рядом с пятью другими, в «Литературной газете» дали его дурашливым блаженненьким.

1993

 3.1.1993. Седакова спросила Сережу Аверинцева, звонившей с новогодними поздравлениями, есть ли ему что сказать о легенде о великом инквизиторе. Нет.

19.3.1993. Мария Карлсон, потолстевшая очень, весело подозрительная. Аверинцев? Она его слушала: он запутался в этой религии плюс физическое состояние.

6.4.1993. Конференция «Великий инквизитор» в Париже. Аверцев мне сказал около Сен-Сюльпис, что не любит зависти, о Розанове, который не мог вытерпеть в другом профессорского происхождения. — В докладе о «Великом инквизиторе» он назвал себя адвокатом

402

дьявола, заметил, что Достоевский не дает поймать себя на слове. Его Христос мечтательно-сонный, ускользающий; другие персонажи на­ходят в нем то, что хотят услышать. Вопрос «кто говорит?» вызывает трудные апории. Личность говорящего может быть оспорена. Вся легенда как бы поставлена, разыграна братьями Иваном и Алешей, когда безумие Ивана переходит в безумие инквизитора. — Вообще в русской ментальное™ есть анархистская тенденция на очень глубо­ком уровне. Русский тоталитаризм, ему удалось вплотную подойти к тому, что никогда не могло осуществиться на Западе: к отмиранию государства, в порядке извращенного рая. Разрушительные прорывы мечты в реальность. — Кристос Яннарас спросил его: почему молча­ние Христа в легенде нельзя считать евангельским? Потому что оно провокативно утрированное. Это видимость молчания.

Яннарас говорил об историческом превращении Церкви в рели­гию, новую метафизику, антипод евангельской божественной любви. Аверинцев мягко возразил ему: рядом с любовью христианство знает и закон. Понятие греха, ацеерпа, действительно не юридическое, как и его еврейские, арамейские эквиваленты; но в cxpeiA/ццата, долгах на­ших, слышится закон, как и в ключевом термине завет, бш&фсп, древ­нееврейском berit, союзе. Вера, конечно, сверхприродна; но христи­анство как религия распространяется на повседневность. Иногда нас поддерживают не глубины в наших сердцах, а наша религия как закон нашего существования. Яннарас настаивал на единственности любви, каждодневного усилия выйти из своей индивидуальности, общаться с другими; он предпочел бы говорить не о законе, а об ас­кезе. Аверинцев определил веру как верность, fidelite.

10.4.1993. Париж, у Кости Сигова. Мой друг, сказал Аверинцев, тот, кого я могу оставить на час в кабинете и знать, что он ничего не возьмет. — Мишель Грабар, знающий молодой человек. Для Аверин­цева всё профессионально милое, своё: византолог Андре (Анри?) Грабар.

6.5.1993. Аверинцев с другими требует наказания зачинщиков 1 мая, в газете. Он подставился. Его уже треплет почем зря Галковс-кий в «Независимой газете», enfant terrible, который хочет раздавить гадину университета, и раздавит опять же, но станет хуже, теперь за

403

оградой пока есть застоялая тишина для думания, покоя, потом не будет: восстановится идеология, политика.

3.9.1993.  Кафедра ИТМК. Наталья Петровна Аверинцева, Ива­нов, Ахутин, Брагинская, фактически Гаспаров (который сорвался и врачи запретили ему читать) бежали, я единственный выгнанный. Аверинцев мечтает бежать, фактически в этом году он уже уезжает читать в Женеву.

6.10.1993. Аверинцев, Ахмадулина, Виктор Астафьев (Аверинцев по «Эху Москвы») требуют крепкой власти.

18.10.1993. Газета с самого начала не для нас — если ты не Аве­ринцев, который говорит так же иносказательно, как Лосев.