Олег Хазин - Пажи, кадеты, юнкера[Исторический очерк] Страница 32

Была депутация и от Пажеского корпуса. Состава ее я не помню, но, по словам Гоштофта, в нее входили: капитан Малашенко и камер–пажи Аршиневский, Гернгрос и Христиани. Дежурство при гробе наша депутация несла лишь во время остановок в больших городах, в частности, в Твери.

В понедельник 21 декабря поезд прибыл в Петербург, и в этот день утром состоялось перевезение тела с Николаевского вокзала в Петропавловскую крепость. Съезд на вокзал назначен был на 8 часов утра и в газетах опубликован подробный церемониал шествия. От Пажеского корпуса для участия в перевезении тела назначались: фельдфебель, который должен был сопровождать государя на всем пути следования, пажи, о которых в церемониале сказано: «По обе стороны духовной процессии и лафета, от орденов до императорской фамилии (ордена непосредственно предшествовали лафету, а императорская фамилия за ними следовала) идут пажи с факелами, имея через плечо шарфы из черного и белого крепа. Мне не пришлось никогда, участвуя в похоронах нести такой факел, но по рассказам других помню, что тушить его было не просто, а потому во дворе Петропавловского собора по обе стороны процессии, заранее были насыпаны кучи песку, в которые пажам, несущим факелы, надлежало их воткнуть. И, наконец, пажи участвовали в процессии как воинская часть, и первая рота, как и на парадах шла впереди пехотных частей. «На Знаменской площади от Невского к вокзалу — отряд войск, назначенных для отдания последних воинских почестей, и сопровождавший кортеж, в состав которого вошли: Пажеский Е. И. В. корпус с хором музыки Павловского военного и рота кадет 2‑го кадетского корпуса, оба со знаменами. Слева от вокзала и правее пажей к подъезду вытянулась рота Дворцовых гренадер» — читаем мы в газетах того времени. Для меня этот день был началом службы камер–пажом его величества.

Задолго до 8 часов привезли меня на вокзал и здесь на перроне начали собираться члены императорской фамилии и лица свиты. Вокзал был затянут весь черным, на перроне лежал ковер и стояли растения в кадках.

Государь император в форме лейб–гвардии конно–гренадерского полка вместе с императрицей Александрой Федоровной и принцем Генрихом Прусским прибыли на Николаевский вокзал прямо из Царского Села. Поздоровавшись с собравшимися, поздоровавшись с почетным караулом от Лейб–гвардии 4‑го стрелкового Императорской фамилии батальона, государь остался на перроне, а государыня, одетая в глубокий траур, ушла в парадные комнаты. Здесь же государь впервые поздоровался со мной, как своим камер–пажом. Ровно в 9 часов подошел траурный поезд. Из вагона вышли сопровождавшие тело великие князья Николай, Георгий, Алексей и Сергей Михайловичи. Затем отслужена была краткая лития, и гроб вынесен был старослужащими и сверхсрочными 2‑й генерал–фельдцехмейстера и великого князя Михаила Николаевича батареи гвардейской конно–артиллерийской бригады и установлен на лафет от той же батареи.

Затем процессия тронулась по Невскому, Садовой, через Марсово поле и Троицкий мост в Петропавловский собор. По всему пути следования стояли шпалерами войска. Горели фонари, обтянутые черным крепом. Шел небольшой снег, но погода была мягкая. Три раза процессия останавливалась, и отслужены были литии. Непосредственно за лафетом шел государь император. За государем в трех шагах я. На всю жизнь запомнилось мне это шествие и по сей день стоит в глазах красная лопасть государева кивера. Затем шел министр двора и дежурство: генерал–адъютант Максимович, свиты его величества генерал–майор Джунковский и флигель–адъютант Гаврилов. Далее иностранные делегации: принц Генрих Прусский, принц Вильгельм Шведский, герцог Зюдерманландский (муж великой княгини Марии Павловны младшей) и другие. Затем лица императорской фамилии, чины свиты и, наконец, ехали кареты. По прибытии в Петропавловский собор, гроб установлен был в храме, и отслужена была панихида, на которой присутствовал весь дипломатический корпус, в шествии не участвовавший. Погребение состоялось в среду 23 декабря. Государь император прибыл в 9 часов утра в форме Гвардейской конно–артиллерийской бригады, и тотчас же началась заупокойная литургия. Присутствовали обе императрицы, и, если память мне не изменяет, в наряде были все камер–пажи. На часах у гроба стояли такие лица, как генерал–адъютант барон Майендорф, военный министр Сухомлинов, председатель Государственного совета Акимов. Гроб с катафалка сняли сыновья покойного, вместе с 16 артиллеристами Лейб–гвардии 2‑й артиллерийской бригады. Богослужение было очень длинное и очень утомительное. После похорон состоялся завтрак в Зимнем Дворце, на котором камер–пажи не присутствовали.

Мой последний год в стенах родного корпуса

Воспоминания князя Н. Л. Барклай–де–Toли Веймарн, старшего камер–пажа и знаменщика выпуска 1913 г.

Окончены экзамены и после короткого отпуска оба специальные классы выступили 1 мая 1912 г. в Красное Село. Мы, младший специальный класс, для инструментальных съемок, а старший для всяких других топографических работ (глазомерных, маршрутных и прочих съемок).

Красносельский лагерь состоял из главного и авангардного лагерей. Главный лагерь, расположенный на возвышенности, тянулся на протяжении нескольких верст в направлении с севера на юг, параллельно Балтийской железной дороге, фронтом, т. е. лицом — на запад. Он упирался своим левым флангом в наш пажеский барак. Далее к югу, верстах в двух от него, находилось дачное местечко Дудергоф, расположенное у возвышенности того же названия.

Против нашего барака лежало Дудергофское озеро с его купальнями и многочисленными лодками. По ту сторону озера находился авангардный лагерь, занимаемый военными училищами и некоторыми частями гвардейской кавалерии и артиллерии. Далее на запад простиралось огромное по своим размерам военное поле с Царским Валиком в его центре.

Главный лагерь занимался частями 1‑й и 2‑й гвардейских пехотных дивизий, делился вдоль и поперек на всем своем протяжении параллельными дорогами на большие квадратные участки, усеянными опрятными вытянутыми в ниточку белоснежными палатками с зелеными деревянными стенками. Каждый полк, батальон и рота имели свои постоянные участки и ревностно соблюдали щегольство и опрятность их наружного вида.

Параллельные фронту дороги назывались линейками. Первая или передняя линейка являлась парадным лицом всего лагеря. Шириной в несколько сажен, окаймленная аккуратно подстриженными газонными кантами и песочным тротуаром, вдоль которого возвышались грибки с сидящими под ними дневальными, она содержалась в исключительном порядке и чистоте. Никто кроме государя императора и сопровождавших его лиц не имел права проезда вдоль всего протяжения передней линейки, а пересекать ее было дозволено только в некоторых предназначенных для этого местах.