Петроний Аматуни - На крыльях Страница 32

— Понятно! — оживился Абрамов, разворачивая самолёт и беря нужный курс. — Спасибо, Андрей. Запроси ещё один пеленг и хватит.

Так благодаря оперативности бортрадиста самолёт по невидимой радиоволне, как по ниточке, лёг на нужное направление и точно полетел к белорусским партизанам…

* * *

Если лётчик не знает погоды на маршруте, лететь ему, всё равно, что с завязанными глазами искать в траве иголку… Вот почему во время войны все воюющие, да и некоторые «нейтральные» страны, стараются скрыть друг от друга состояние погоды на своей территории или даже обмануть противника передачей в эфир заведомо ложных сведений о погоде. Всякая метеорологическая информация считается военной тайной и тщательно сохраняется от разглашений.

Однажды лётчики полка Валентины Гризодубовой получили задание, имеющее важное стратегическое значение: срочно бомбить некоторые военные объекты, расположенные вблизи крупного приморского города в Северной Европе.

Над своим аэродромом висели облака, всего в 50–60 метрах от земли. Известна была погода и для первой половины маршрута. Какова же она дальше и над целью, покрыто, как говорится, мраком неизвестности.

А знать её надо, ибо от погоды зависели не только методы полёта, но и самого бомбометания, запас горючего и средства самолётовождения.

Абрамову поручили слетать на разведку погоды в тыл противника, пробиться сквозь все заслоны и периодически давать по радио точную зашифрованную информацию.

Едва оторвавшись от земли, самолёт Абрамова попал в облачность и сильную болтанку. Впрочем, и то и другое уже было для Абрамова и остальных лётчиков настолько привычным делом, что никто из членов экипажа не придавал этому особого значения.

Летели по магнитному компасу и расчёту времени. Высоту полёта часто меняли, чтобы получить ясное представление о характере облачности и её распределении по вертикали. Бортрадист Талалаев передавал информации.

Над берегом залива попали в зону мощного зенитного огня и полтора часа шли в беспрестанном обстреле. В кабине опять запахло разрывами, и машину сильно подбрасывало порой взрывными волнами.

Уйти из-под огня совсем практически было почти невозможно — в этом полёте от Абрамова требовалась разведка погоды «до последнего»…

Около цели погода улучшилась, а сам город был залит лучами заходящего солнца. Обойдя цель по большому кругу, Абрамов другим путем, избегая скоплений вражеских зениток, возвратился на базу, но на половине пути встретил свои самолёты: полк вылетел на боевое задание — теперь лётчики знали, какая впереди погода и уверенно вели к цели воздушные корабли.

Быстро разведав погоду, экипаж Абрамова так толково сумел «обернуться», что, отказавшись от заслуженного отдыха, успел дважды слетать вслед за остальными товарищами на бомбёжку объекта!

* * *

Летом 1944 года Абрамова назначили командиром лидерной эскадрильи для подсвечивания объектов. Что это такое, сейчас поясним.

… В конце октября надо было массированно бомбить военные объекты Тильзита. Противнику удалось отлично замаскировать весь город, и отыскать их ночью было трудно. Полк, в стороне, приготовился к бомбёжке, а лидерной эскадрилье поручили отыскать цель и осветить город сверху САБами, то есть светящимися авиабомбами на парашютах.

Это задание выполнял Абрамов.

Кружась в районе цели, он высматривал на земле в эту непроглядную темень всё, на чём мог задержаться глаз. Что-то заставило его предположить, что большое тёмное рябоватое пятно — Тильзит.

Сбросил пробный САБ. Противник молчит. Сбросил второй. С земли не утерпели и открыли зенитный огонь. Быстро снизился спиралью, присмотрелся — нет, это не Тильзит. Но, уже успев сориентироваться, взял теперь верное направление.

Отлетев километров пять, снова стал искать. Ошибиться нельзя ни в коем случае — не имел морального нрава. Во-первых, боялся направить товарищей на ложный путь (целый полк!), во-вторых, надо точно найти объекты, а то бомбы могут упасть где попало и на головы мирных жителей, которые не повинны в этой войне, развязанной фашистами.

Вот, кажется, то самое, что он искал. Сбросил пробный САБ — и сейчас же увидел над собой четыре огненных шара: это разорвались над ним зенитные снаряды…

Резко развернулся, но часть осколков попала в левое крыло и вырвала кусок консоли. Несколько пробоин оказалось и в правой плоскости. Лавируя под обстрелом, сбросил ещё САБы и, обнаружив необходимые объекты, сообщил по радио остальным самолётам полка: «Цель открыта!».

Подлетели остальные и стали группами заходить на цель.

Сам же оставался выше всех и во время захода подсвечивал объекты САБами. Бомбёжка началась…

Машину кренило влево, нервы у всего экипажа напряжены до предела. Каждый выполнял свои обязанности молча, разговаривали при необходимости отрывисто и коротко. Очень не хотелось сейчас висеть над самыми зенитками, но чувство долга и самообладание брали верх.

После бомбёжки взяли курс на базу, благополучно приземлились и усталые, как после изнуряющей физической работы, вылезли из самолёта…

… В январе 1945 года бои докатились до прусского города Инстенбург. Наши войска непобедимо двигались с боями к сердцу фашистских армий и захватывали у врага по нескольку десятков населённых пунктов ежедневно.

Под Инстенбургом фашисты, пытаясь укрепиться, сосредоточили свои большие силы; надо было без особенного промедления взять и этот хорошо защищенный пункт. Первый массированный удар предстояло нанести с воздуха.

Экипаж Абрамова вылетел на поиски объекта. При перелёте фронта его обстреляли из автоматических зенитных пушек, Абрамов, энергично и смело лавируя, выпел машину из зоны огня, но… на самолёте осколками было выведено из строя радио.

Экипаж оказался глухим и немым!

Возвращаться нельзя: всё до минуты рассчитано, да и товарищи уже в воздухе, летят следом. Только вперед!

Абрамов решил пойти на небольшую хитрость.

— Глыбин, — крикнул он, — немедленно вверх. Нужна высотёнка, хоть тысячи три, что ли…

— Понял, командир, — откликнулся бортмеханик и установил необходимый режим работы моторов.

Машина, изредка содрогаясь от ударов ветра, полезла вверх.

На высоте 3500 метров Абрамов осмотрелся, уточнил ориентировку и убрал газ. Стало тихо. Машина почти бесшумно понеслась к земле.

— Может, гитлеровцы дремлют, не станем их будить, — пошутил Абрамов.

— Понял, командир, — в тон ему ответил Глыбин. — Будем вежливы…

На высоте 1600 метров самолёт был точно над Инстенбургом. Абрамов повел самолёт по малому кругу и без всяких «пробных» стал сбрасывать все имевшиеся на борту САБы. Миллионы свечей яркого света залили город и военные объекты. Такой силы свет виден с расстояния несколько десятков километров: товарищам нетрудно будет догадаться, что Абрамов своё дело сделал и теперь приглашает их «приступить к работе».