Поль Фор - Александр Македонский Страница 33

Царский мир

Первым деянием государя после его возвращения во дворец в Сузах было повеление схватить и казнить сатрапа Абулита и его сына Оксатра «за дурное правление Сузианой». Так же точно вел себя Александр и в Пуре, перейдя через пустыню, и в Кармане, и в Пасаргадах. Казнили и Геракона, которого жители Суз обвинили в разорении храма. Отныне все сосредоточивалось на личности царя, на возвеличивающих его власть церемониях и его столь же действенной, сколь и скрупулезной канцелярии, которую возглавил Эвмен Кардианский. Гефестиону, ближайшему другу царя, был дан ахеменидский титул хазарапатиша, «главы военного дома» или «главы тысячи яблоконосцев»[11] и дворцовых привратников, титул хилиарха, главнокомандующего кавалерией. Ему были также переданы административные полномочия, которыми располагал в Месопотамии предатель Гарпал, о побеге которого стало известно в марте 324 года. Гефестион исполнял обязанности Великого Визиря и в дворцовом этикете занимал «первое после царя место». Число телохранителей, личных советников и министров царя было доведено до десяти. Те, кто прославил себя подвигами — Гефестион, Певкест, Леоннат, Неарх и Онесикрит, — были торжественно награждены золотыми венками. Негодных сатрапов сменили гетайры, которые пользовались исключительным доверием царя. Всем велено было неукоснительно вносить подати и карать зачинщиков беспорядков. А в таких не было недостатка, ибо начиная с 325 года несколько греческих гарнизонов «дальних» сатрапий Согдианы и Бактрианы оставили места своей дислокации46 и овладели Бактрами, после чего скрылись. Беглецов следовало поймать в горах; индийские сатрапы повиновались лишь скрепя сердце, а вассальные царства Таксилы, обоих Паурав, Акуфиса, Абисара в Кашмире стали практически независимыми, при том, что им не переставал угрожать могущественный сосед из долины Ганга — честолюбивый Чандрагупта. Сердце империи билось на расстоянии двух месяцев пути от наиболее удаленных частей ее исполинского тела.

А еще ведь нужно было обеспечить безопасность путей сообщения, с учетом сурового климата. Весной (в мае?) 324 года из Суз был направлен обстоятельно подготовленный указ (έπίταγμα) для торжественного прочтения глашатаем перед греками, собравшимися на Олимпийские игры в августе того же года. В нем Александр провозгласил себя царем Азии и, ссылаясь на этот титул и на титул «царя Александра», то есть государя Македонии, протектора Фессалии, Фракии и пр., а также на свою должность главнокомандующего Греческой лигой, потребовал следующее: 1) упразднения тираний; 2) возвращения всех изгнанников, за исключением повинных в кощунстве и убийстве, в родные города. Последнее требование сопровождалось письмом регенту Македонии Антипатру с повелением «принудить непокорные города» (Диодор, XVII, 109, 1; XVIII, 8, 4; Курций Руф, X, 2, 4–7; Плутарх «Александр», 34, 1; М. Tod, A selection of Greek Historical Inscriptions, II, № 202). Указ вызвал недовольство этолийцев и афинян, поскольку последние не желали отказываться от большого острова Самос, с которого они изгнали зажиточных граждан. У всех создалось впечатление, что «царь Азии» и одновременно «царь Македонян» видел себя также и царем Европы, что он желал, чтобы повсюду, как при персах, его предшественниках, возобладал «царский мир», то есть воля самодержца — по необходимости обеспечиваемый страхом и применением силы. Царский указ изобиловал неприкрытыми угрозами в адрес Афин на тот случай, если они отважатся принять Гарпала и его наемников.

Той же весной 324 года Александр, желая обеспечить легитимность и нерушимость своей власти над Персией, а также освятить ее, женился на Статире, старшей дочери Дария, и на Парисатиде, дочери Оха, однако с Роксаной он при том не развелся. В рамках той же торжественной церемонии, устроенной под гигантским шатром, Гефестион женился на Дрипете, сестре Статиры, другой друг царя Кратер — на Амастрине, племяннице Дария. Кроме того, Александр дал другим своим 87 гетайрам в качестве законных жен дочерей из наиболее знатных персидских и мидийских семейств. «Браки совершались по персидскому обряду. Для женихов были по порядку расставлены троны, а после возлияния сюда явились невесты, и каждая уселась рядом со своим женихом. Женихи взяли их за руки и поцеловали, причем начинал царь, а прочие следовали за ним, поскольку все свадьбы игрались одновременно. Это показалось всем демократичным, а также проявлением уважительного отношения царя к своим друзьям. Потом женихи забрали невест, и каждый отвел свою к себе. Всем им Александр преподнес подарки. Еще он повелел переписать имена всех македонян, которые были женаты на азиатках (таких оказалось более 10 тысяч), и их Александр также пожаловал свадебными подарками» (Арриан, VII, 4, 7–8). Я счел возможным процитировать этот подлинный отрывок из архива или бухгалтерского документа, чтобы избежать какой бы то ни было патетики, но также с тем, чтобы показать тот политический характер, который царь желал придать сближению аристократий двух стран, — характер, я бы сказал, некоего рода правительственного соглашения.

В то же самое время Александр, который распорядился перевести для него надписи и тексты, касающиеся ритуала персидских праздников, повелел поддерживать священные огни, символы постоянства царской власти, и попытался привлечь на свою сторону магов-священнослужителей. Вне всякого сомнения, маги принимали участие в бракосочетании в Сузе, как впоследствии, четырьмя месяцами спустя, они участвовали в пире примирения в Описе.

Не знаю, к какому месяцу отнести необычный циркуляр (διάγραμμα), вышедший из царской канцелярии в Сузах и адресованный всем греческим городам. Царь царей требовал, чтобы его именовали «Сыном Амона», а не «сыном Филиппа», и, соответственно, чтобы ему оказывали почести как небесным богам, то есть устанавливали статуи, выделяли священные участки, совершали жертвоприношения. Письму была предпослана преамбула со ссылкой на пример Геракла, 12 лет беспрестанных побед, овладение самой большой из когда-либо существовавших империй, выход к границам мира… В Афинах, чрезвычайно обеспокоенных самосским вопросом, Демосфен предложил называть его «Царь Александр, непобедимый бог». Народное собрание приняло постановление учредить культ Александра, присоединив его к двенадцати богам, подобно его предку Гераклу, и отправить в Персию посольство, чтобы поздравить царя.

По мере того как весна на безводных возвышенностях Хузестана переходила в лето, в Сузы съезжались недавно назначенные наместники крепостей и покоренных областей. Они привозили юных новобранцев для армии, которых Александр назвал своими преемниками, «эпигонами» (επίγονοι). Все они были азиатами. Поскольку эти юноши должны были заполнить вакансии в армии, заменив будущих отставников, новобранцы получали македонское вооружение и проходили принятую в Македонии военную подготовку с командами на греческом языке. Поначалу из них было образовано особое подразделение фаланги, и командирами у них были персы. Когда македоняне узнали, что интендантство оплачивает долги воинов из Европы, самых пожилых солдат увольняют со службы с выплатой премиальных, в то время как главнокомандующий намерен остаться в Азии, 6 тысяч фалангистов взбунтовались. Их против воли удерживали на службе у самодержца, который все больше привязывался к персидским обычаям. Созвав собрание, македонские пехотинцы угрожали царю неповиновением. Зачинщики кричали, чтобы впредь царь шел в бой «со своим отцом Амоном» и «со своими юными плясунчиками» (то есть эпигонами). Спрыгнув с возвышения, на котором стоял, Александр указал своей азиатской страже на 13 зачинщиков, заковал их в цепи и казнил без суда: в тот же день прямо в цепях их бросили в реку.