Наташа Северная - Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица Страница 33

– Я Венера. Оставь мальчика и иди за мной.

– Куда? Я не могу бросить брата.

Венера смеется.

– Еще одно предательство ничего не изменит в твоей жизни. Идем. Возьми мой платок, у тебя пот на лбу.

Я вытираю пот, меня мучает жар, и сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Мы взмываем вверх, и я лечу словно птица, между небом и землей, свободно и легко. Вскоре перед нами оказываются вершины гор: величественные и прекрасные.

– Это Олимп, – объясняет Венера. – Здесь живем мы – боги Рима.

Я стою посередине огромного зала на холодном мраморном полу и удивленно оглядываюсь. Меня по-прежнему мучает жар и очень сильно хочется пить.

– Иди за этой женщиной, – раздается грозный мужской голос.

– Повинуйся, это Зевс, – шепчет мне на ухо моя благодетельница Венера.

Я иду за женщиной в черном и вдруг узнаю ее.

– Мути! Мути! – радостно кричу я.

Но Мути прикладывает палец к губам. Подведя меня к странной белой двери, она исчезает. На двери написано: «Судьба Клеопатры». Я неуверенно улыбаюсь. Моя, что ли? Толкаю дверь. Она легко открывается.

Не удержавшись, я заглядываю внутрь.

Еще в Александрии Цезарь заинтересовался египетским календарем, который был намного проще и удобнее римского. Египетские астрономы разбивали год на двенадцать солнечных месяцев. К каждому четвертому году регулярно добавляли дополнительный день, так называемый високосный. Зная об этом, Клеопатра не без умысла взяла в свиту лучшего александрийского астронома Сосигена и позволила Цезарю безвозмездно пользоваться услугами ученого. Так Цезарь выдвинул в сенате предложение о реформе календаря, а мудрый Сосиген, с подсказки царицы, предложил один из месяцев назвать в честь консула – июлем.

Имея право доступа к государственным делам, присутствуя на многих важных встречах и беседах, Клеопатра с большим удовольствием училась у Цезаря тонкостям государственного управления. Теперь царица с особой ясностью понимала, каким бездарным правителем был ее отец. Как глупо и бесславно он продал Риму ее наследство, не попытавшись изменить обстоятельства. Самая главная миссия любого государя – управлять обстоятельствами, направлять их в такое русло, чтобы государство становилось сильнее и могущественнее, а народ еще более сытым и преданным. Когда народ воодушевлен и безгранично любит своего правителя, он способен на любое самопожертвование. Внимая Цезарю, Клеопатра думала о государственном пути, пройденном ей ранее, отчетливо видела многие ошибки и уже знала, как их исправить. Только одно тяжело ей давалось: поверить в то, что любовь народа нужно заслужить. В ее уме жила птолемеевская убежденность в том, что народ обязан любить своего правителя и беспрекословно подчиняться ему, каким бы тот ни был.

Узнав о том, что Цезарь разрабатывает план восстановления Коринфа, разрушенного во время гражданской войны, и превращения его в колонию, позволяющую избавить Рим от перенаселения, а безработным дать работу, Клеопатра предложила ему своих людей. С этим проектом Цезарь также связывал создание системы каналов от Тибра до Террацины и особого канала в Греции, который должен был соединить Адриатическое, Ионическое и Эгейское моря! Лучшими строителями каналов на тот момент были египтяне. Клеопатра с удовольствием проводила много времени, составляя чертежи. Отсутствие Мусейона и библиотеки сильно обедняли жизнь не только царицы, но и ее свиты, привыкшей к ученому миру Александрии. Так у Клеопатры появилась идея создать в Риме большие публичные библиотеки. Безусловно, Александрийскую библиотеку ничто не могло превзойти, но ведь римляне тоже должны иметь доступ к мудрости мира! Цезарь с восторгом принял эту идею, предоставив в распоряжении Клеопатры римского ученого Марка Верона, которому был поручен проект создания библиотек.

Клеопатра была уверена, что, творя добрые дела, она наконец-то положит конец сплетням и враждебному к себе отношению. Но это как раз и возмущало римскую аристократию. Сенаторы не понимали, на каких основаниях чужеземная царица вмешивается в государственные дела и устройство великой Римской империи. А после того как Цезарь объявил Клеопатру другом и союзником римского народа и подтвердил особый статус египетской царицы, отказавшись вынести ее статую из храма Венеры, их возмущению не было предела. Самые прозорливые начали поговаривать о том, уж не собирается ли Цезарь объявить себя императором, а Клеопатру императрицей?

Царица с большим удовольствием наблюдала за тем, как Цезарь играет со своим сыном. Консул изображал лошадь, а Цезарион императора. Странная игра для человека, родившегося в республике и чтившего ее законы.

Войдя к себе, в небольшой нише царица помолилась Исиде за сына и любимого, чтобы ее семейное счастье длилось как можно дольше и всевозможные неприятности обходили ее семью стороной.

Семью? Ее официальная семья – сын, рожденный от чужеземца, и муж – брат, полоумный мальчик, которого она держала в комнате и запрещала выпускать дальше ограды сада. Так о какой семье она молится? Какому мужу желает здоровья и счастья?

Немного подумав, Клеопатра направилась в комнату Птолемея. В ней заговорило проснувшееся чувство вины, ведь она не видела брата с тех пор, как приехала в Рим. Выделив ему комнату и приставив к нему слуг, она попросту о нем позабыла.

Мальчик сидел на полу и играл со слугой. Увидев сестру, он замолчал и как-то весь съежился, словно маленькая птичка, оказавшаяся в когтях кошки.

– Как он себя чувствует? – спросила царица у слуги.

– Вчера был легкий приступ, но сегодня уже все в порядке, Божественная.

Клеопатра села рядом с братом. Помнит ли он, какая большая у них была семья? А что она сама помнит о той семье?

– Как ты? – спросила царица как можно мягче и нежнее.

Птолемей вздрогнул, испуганно посмотрел на слугу, словно ища поддержки. Клеопатре был неприятен его страх. Почему он боится ее, она не знала, но вот то, что у него не хватало ума это скрыть, ее злило.

– Когда-то нас было очень много, – сдерживая свое недовольство, проговорила она как можно ласковее, – братья, сестры… а теперь только ты да я остались.

Птолемей внимательно слушал, но понимал ли?

– Ты славный мальчик. Наверное, самый добрый и безобидный из всех Птолемеев. Это и есть твое счастье, понимаешь меня?

Глупая улыбка застыла на лице египетского царя, сколько убожества и покорности было в его взгляде. Это все проклятая птолемеевская кровь, ослабившая мужское семя их рода и… погубившая его. Клеопатра тяжело сглотнула, понимая, что она тоже могла быть на месте своего полоумного брата. Ей просто повезло, что ее мать была не из рода Птолемеев. Крепко обняв брата и поцеловав его, отчего тот захихикал, Клеопатра обратилась к слуге: