Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни Страница 33

И все же, несмотря на различия между двумя семьями, их жизни странным образом переплетены. Людвиг фон Вестфален и Генрих Маркс — протестанты и входят в одну и ту же небольшую — около двух сотен человек — протестантскую общину. Равны в социальном и профессиональном смысле.

Карл Маркс и Эдгар фон Вестфален — одноклассники. Эдгар на самом деле был лучшим другом Маркса в школе. Софи Маркс, старшая и самая любимая сестра Карла, дружит с Женни фон Вестфален {46}.

Дети часто посещают то один дом, то другой, и вполне возможно, что впервые Женни обращает внимание именно на школьного товарища своего брата — а не на ученика своего отца. Эдгар был на 5 лет младше девушки, и кроме того, он — единственный ее единокровный брат. Как она признавалась много лет спустя в письме к подруге, «он был кумиром моего детства и отрочества, единственным верным другом и компаньоном» {47}.

Эдгар был симпатичным юношей с правильными чертами лица и густыми волосами. Обликом он походил на молодого поэта, однако особенным интеллектом не блистал, и его мальчишеские выходки часто бывал безрассудны, к тому же он был сильно избалован родителями и старшей сестрой. Усидчивого, дисциплинированного Карла сочли хорошей компанией для молодого фон Вестфалена. Как бы там ни было, с подачи Эдгара Карл довольно быстро сделался частым и желанным гостем в семье барона, а вскоре и его первым учеником. Людвиг обратил внимание на пытливый ум мальчика и оценил его блестящие умственные способности. Возможно, и Женни не осталась равнодушна к молодому человеку, которого так высоко ценили два самых любимых ее мужчины.

В 1833 и 1834 годах кампания правительственных репрессий приблизилась вплотную к обеим семьям. До этого момента школы в Пруссии были практически свободны от влияния и надзора властей, поскольку основной упор делался на изучение идей немецкой философии (таким образом правительство надеялось ослабить влияние французских идей — укрепляя отечественную философию) {48}. Однако после смерти в 1831 году величайшего немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля некоторые его последователи ступили на опасную территорию, делая основной упор на ту часть его трудов, где говорилось о неизбежности перемен. Прусские чиновники встревожились и начали контролировать школы и университеты, чтобы искоренить радикализм. Радикально настроенные круги трактовали «изменения по Гегелю» исключительно в политическом смысле {49}. Согласно секретному правительственному отчету, некоторые учителя в школе Маркса были замечены в излишнем либерализме, а студенты и учащиеся читали запрещенную литературу и писали революционные памфлеты. В итоге один из студентов был арестован, а популярный в Трире директор гимназии уволен со своего поста {50}.

В самый разгар этих событий Генрих Маркс выступил с речью, направленной против политики правительства, в клубе, членом которого являлся и Людвиг фон Вестфален. Клуб «Казино» считался одним из самых респектабельных и эксклюзивных частных клубов, в стенах которого объединились военные, юристы и бизнесмены. На собрании в январе 1834 года встретились наиболее либеральные его члены. Генрих Маркс помогал организовать эту встречу и обратился к собравшимся с приветствием. Он «поблагодарил» императора за строгую диету, на которой он держит всех, желающих высказать свое мнение. Несмотря на то что Генрих говорил довольно искренне, его слова сочли чересчур ироничными и оскорбительными. Чиновники забеспокоились, заподозрив призыв к протесту против действий официальных властей. Несколько недель спустя в клубе прошло очередное собрание, и на этот раз речи (большинство которых было посвящено французскому восстанию 1830 года) стали поводом для запрещения «вольнолюбивых песен», в частности французской «Марсельезы», которую сочли прямым подстрекательством к мятежу против монархии и уравняли с вывешиванием красного флага (символа восстания). Чиновников тревожило не только то, что эти песни пели, но то, что текст этих песен знали наизусть даже так называемые «столпы общества», ранее считавшиеся вполне благонадежными гражданами. «Революционный дух» (по определению одного из офицеров, присутствовавшего на собрании) никак не мог служить основанием для увольнения или исключения из клуба, и потому за всеми членами была установлена слежка. Генрих Маркс попал под подозрение властей одним из первых {51}.

Карлу в это время было 16 лет. На юношу произвело огромное впечатление и увольнение любимого директора, и несправедливые обвинения в адрес отца. Легко себе представить, как бы он отреагировал на реальные репрессии. Если раньше понятия свободы и равенства перед законом были для него в большей степени абстрактными, то теперь юный Маркс столкнулся с реальным противодействием государства этим идеям. Карл Маркс видел бессилие человека перед государственной машиной, чувствовал на себе, каково это — быть униженным за свои убеждения, не иметь возможности противостоять этому унижению.

Биограф Маркса, Хэл Дрейпер, отмечает, что жесткий режим прусского государства привел к неожиданным последствиям — «революционерами стали вполне лояльные сторонники мягких реформ». Действительно, усилия правительства по подавлению любых разговоров о демократии и социализме лишь способствовали тому, что эти проблемы стали обсуждать в узком кругу, чуть ли не шепотом, но повсеместно: от школ до обеденного стола. Охвачен этими обсуждениями оказался почти весь социальный спектр. И чем больше эти проблемы обсуждались, тем менее «импортными», французскими становились сами понятия демократии и социализма; они превратись в собственно немецкие {52}.

В 1835 году в Трире выходит памфлет отца германского социализма, Людвига Галля. Общество в нем представлено разделенным на два больших лагеря: рабочих, которые производят все материальные блага, и правящего класса, который этими благами беззастенчиво пользуется {53}. Генрих Гейне становится самым популярным поэтом Германии, несмотря на запрет его произведений. Гейне переехал в Париж после того, как властями был выписан ордер на его арест (один из министров даже настаивал на казни) {54}, и его протестные стихи, описывающие эту принудительную ссылку, с энтузиазмом переписываются и копируются в школах и университетах, поскольку студенты составляют наиболее активную часть протестно настроенного населения.

Неудивительно, что в такой обстановке атмосфера в доме Вестфаленов постепенно накаляется.

Женни, Эдгар и Карл воспитывались не только на творчестве романтиков, которые были склоны лишь громко обличать несправедливость; они уже неплохо были знакомы и с трудами социалистов, которые перекладывали всю вину за социальные болезни общества на новую экономическую систему, вынуждающую фермеров уходить с их земли в город, а ремесленников — поступать на фабрики.