Павел Фокин - Ахматова без глянца Страница 33

За спиной у Анны Андреевны стул, на стуле чемодан — открытый, с аккуратно сложенными папками. В углу напротив (слева, если глядеть от нее) — углом висят некрашеные книжные полки. Вдоль стены направо — постель: матрас, опертый о кирпичи и прикрытый темной накидкой. У двери — печь.

Сильва Соломоновна Гитович:

И вот Анна Андреевна плотно поселилась у себя на даче. Постепенно стали засаживать участок неприхотливыми растениями. Притащили из лесу березку и рябинку и посадили у крыльца. Взяли у нас отростки даурской гречихи, которая легко разрастается повсюду. Посадили у веранды чахлые бледно-сиреневые лесные фиал очки, красивый стрельчатый мох и лиловый иван-чай.

В доме и на участке появилось засилье коряг и корней. Причудливые корни стояли на шаткой этажерке и висели прибитые к стенкам. А большие коряги жили разбросанные по участку.

Перед окнами веранды лежала главная большая коряга, «мой деревянный бог», как говорила Анна Андреевна.

Все годы, что А.А. прожила в Будке (так называла она свою дачу), коряга-бог лежала на этом самом месте. Перед ней неоднократно вечерами жгли костры. Тогда обычно выносили большое кресло с высокой спинкой, и А.А. подолгу сидела, глядя, как жарко горят сучья, вспыхивая на ветру.

Когда после заката поливали цветы, она садилась на грубо сколоченную узенькую скамеечку под окнами веранды, и прямо перед ней торчала все та же бесформенная, рогатая коряга.

Дом тоже постепенно обставлялся. Ира откуда-то привезла груду рухляди, расставила ее на даче, и таким образом появились в комнате А.А. кривоногие старинные стулья с порванной обивкой, очень низкий стол, сколоченный из чердачной двери, и матрац на восьми кирпичах.

Впоследствии А.А. говорила: «Я совершенно освоилась со своими кирпичами, я к ним привыкла. Ну что ж, у Пушкина кровать стояла на березовых поленьях, а у меня на кирпичах».

Анатолий Генрихович Найман:

Стоявший в ее комнате у окна ломберный столик служил и письменным столом, и обеденным.

Сильва Соломоновна Гитович:

Анна Андреевна работала за длинным, очень узким столом, каким-то странным гибридом высокой скамьи с узеньким комодом, на котором стояли чудесные голубые фарфоровые подсвечники с чуть отбитой подставочкой и старинная, расписанная незабудками фарфоровая чернильница с бронзовой крышечкой.

Дверь в маленькую комнату (она еще называлась серой комнатой) завесили темно-лиловыми половичками, сшитыми вместе, а у другой стены поставили грубо сколоченный топчан. На столике у кровати был приемник с проигрывателем, взятые напрокат, а у самых дверей примостился выкрашенный в черную краску высокий, очень узкий шкаф, как говорила А. А. — «гроб, поставленный на попа».

Но везде — в вазах, кувшинах и банках, стояло много цветов. И всем нравилась комната Анны Андреевны. В последние годы на стене появился яркий плакат с нарисованным петухом и четкой надписью: «Гости, если даже А.А. не хочет, все равно идите с ней гулять!»

Анатолий Генрихович Найман:

В ее комнате против деревянной полки с самыми разными книгами, от подаренной, только что вышедшей, которую она, как правило, спешила кому-то передарить, до французского томика Парни или латинского Горация, стоял старый ламповый радиоприемник «Рекорд», с двумя диапазонами: средних и длинных волн. Она говорила, что у него внешность, предполагающая на стене над ним обязательный портрет товарища Сталина: в журналах 40-х годов печатались фотографии уютных комнат, с улыбающимся семейством, с изобилием на столе, с фикусом, со Сталиным в красном углу, а под ним — «Рекорд». <…> У изголовья топчана на низеньком столе стоял электрический проигрыватель: либо я брал его в местном пункте проката, либо кто-то привозил из города.

Лев Адольфович Озеров:

Несколько раз Анна Андреевна приглашала нас на дачу, которую называла Будкой. Все было здесь скромно, даже бедно. Но эта бедность не ощущалась. Анна Андреевна, казалось, сидела за клавесином, а это был всего лишь простой стол — узкий и длинный. Присутствие Ахматовой придавало комнате и обстановке значительность и смысл.

Иосиф Александрович Бродский. Из бесед с Соломоном Волковым:

Анна Андреевна была, говоря коротко, бездомна и — воспользуюсь ее собственным выражением — беспастушна…

Здоровье

Наталия Александровна Роскина:

Отец Анны Андреевны рано умер — от первого приступа грудной жабы. Когда она расспрашивала врача о причине его смерти, врач сказал: «Вам эта болезнь не грозит. Во-первых, она не передается по наследству, а во-вторых, она почти никогда не бывает у женщин. Это болезнь служебных неприятностей». Судьба, однако, рассудила иначе, у Анны Андреевны была стенокардия.

Эмма Григорьевна Герштейн:

Вспоминаю 1951 год. Анна Андреевна уже несколько месяцев живет в Москве у Ардовых. Утром в последних числах мая мне неожиданно звонит по телефону Виктор Ефимович Ардов. «Так вот, — говорит он, как водится, без всякой паники, — Анну Андреевну в больницу кладут. У нее предынфарктное состояние. Так вы приезжайте». Минут через 20–25 я уже на Ордынке.

Во дворе стоит машина «неотложной помощи». Весь персонал на месте, чего-то ждет. А наверху Анна Андреевна отказывается двинуться с места, пока не дождется меня. Я спешу к ней подойти. Она протягивает мне толстую папку со своими рукописями и рабочий экземпляр сборника «Из шести книг» с авторской правкой. «Храните у себя», — говорит она мне.

Алексей Владимирович Баталов:

…Вернувшись домой, уже с порога спросил, где Анна Андреевна.

— В больнице, — был ответ. Я опешил.

— Врач со «скорой» предполагает разрыв сердца.

— Когда это случилось?

— Утром во время завтрака.

— Как же, когда я сам завтракал с ней?!

К вечеру все подтвердилось. Это был обширнейший инфаркт. Жизнь Ахматовой повисла на волоске… Даже говорить с ней было запрещено, и врач допытывался у домашних, как это произошло: не упала ли больная и не ударилась ли как-то при этом, долгой или внезапно короткой была боль, теряла ли она сознание — и все тому подобное. Но ничего «тому подобного», типичного для такого сердечного удара, не было.

Мы сидели за столом и завтракали. <…> В то утро все шло обычным порядком, только я выпадал первым и, поскольку нужно было уходить, старался по-настоящему съесть бутерброд и успеть выпить чаю. Дождавшись окончания очередной новости, которую принес кто-то из сидящих за столом, Анна Андреевна не спеша поднялась.