Николай Воронов - На службе военной Страница 33

Еще в мае стал разрабатываться план крупной наступательной операции на брюнетском направлении с целью разгрома фашистского корпуса, продолжавшего осаждать Мадрид. Для этой операции намечалось привлечь максимальное количество артиллерии. Я участвовал лишь в предварительной разработке этой операции.

В Испании мне приходилось часто встречаться с замечательным коммунистом Яном Карловичем Берзиным - старшим военным советником. Сменил его Григорий Михайлович Штерн, талантливый общевойсковой командир, смелый, решительный и дальновидный.

В июне я получил указание возвратиться в Москву. Фуэнтес был огорчен моим отъездом и сказал, что просто не представляет, как теперь без меня будет работать...

Свои обязанности сдал нашему добровольцу, хорошему командиру-артиллеристу Н. А. Кличу.

Самые светлые воспоминания остались у меня о боевых друзьях, советских добровольцах-артиллеристах, которые вместе со мной работали советниками в республиканской армии,- о А. П. Фомине, В. И. Димитрове, В. И. Гоффе, Э. В. Тойко, Н. П. Гурьеве, Я.Е. Извекове, П. А. Лампеле и других. Все они много и плодотворно трудились на фронте и в артиллерийских тылах, под огнем обучали испанских товарищей, передавали им свой опыт.

Нам полюбился испанский народ, мы горели желанием с честью выполнить наш интернациональный долг - помочь республиканской Испании отстоять свою свободу и независимость.

В последний раз я объехал артиллерийские позиции, учебные заведения, побывал на башне "Телефоники", сердечно распрощался с многочисленными боевыми друзьями по фронту, ставшими мне родными и близкими.

По странной случайности, выезжая из Мадрида, я попал под бомбежку авиации противника. Налеты вражеских самолетов преследовали нас на всем пути - в Таранконе, Валенсии, Барселоне и даже в Порт-Боу.

Перед бурей

Высокий пост

Немало приятных новостей ожидало нас в Москве. Прежде всего, группу товарищей, вернувшихся из Испании,- Д. Г. Павлова, Я. В. Смушкевича, И. И. Копеца, К. М. Гусева и меня - сразу же принял нарком обороны и попросил подготовить выводы и предложения, вытекающие из боев в Испании, чтобы доложить членам Политбюро ЦК партии о нашем боевом опыте.

- Устали, товарищи? - спросил в заключение К. Е. Ворошилов и тут же добавил: - Но отдыхать сейчас не время, на отпуск и не рассчитывайте!

К вечеру того же дня мы были в Кремле - все в гражданских костюмах, с записными книжками в руках: каждый набросал краткий конспект своего сообщения на столь ответственном заседании. Конечно, все изрядно волновались - ведь впервые в жизни предстояло выступать перед руководителями партии и правительства.

Нас пригласили в зал заседаний. Сразу же завязался деловой разговор. Я. В. Смушкевич рассказал о действиях авиации в Испании, Д. Г. Павлов - о действиях танков, я - о боевом применении артиллерии. Старался выделить возросшую роль наземной и зенитной артиллерии в современной войне. Члены Политбюро задали много вопросов. Их интересовало, как комплектовалась и оснащалась артиллерия Испании, в чем проявились недочеты в действиях итальянского экспедиционного корпуса. Затем летчики И. И. Конец и К. М. Гусев рассказали о проведенных ими воздушных боях.

После того как наши доклады были выслушаны, нарком предложил поблагодарить нас за выступления и на этом закрыть заседание, а все остальное решить завтра.

- Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? - послышался возглас Сталина.- У нас ведь все уже предрешено. Нужно это сейчас же объявить.

Мы получили новые - воинские звания, но не очередные, а через одну ступень. Мне, в частности, было присвоено звание "комкор".

Затем пошла речь о новых назначениях. Павлов был утвержден заместителем начальника Бронетанкового управления Красной Армии, Смушкевич - заместителем начальника Военно-воздушных сил. А я - начальником артиллерии Красной Армии.

Должно быть, у всех нас был очень удивленный и растерянный вид. Члены Политбюро подходили к нам, жали руки, отечески напутствовали, ободряли.

- А теперь в отпуск!- сказали нам.- Берите свои семьи и отправляйтесь на юг. Потом с новыми силами приступите к работе.

Я вышел с этого заседания с тревогой в душе. Хватит ли у меня данных, чтобы руководить всей советской артиллерией? Но отступать уже было нельзя...

Начинался новый период в моей жизни.

Перед отъездом в Сочи начальник Генерального штаба А. И. Егоров вручил мне проект второй части боевого устава артиллерии и предложил на досуге подготовить замечания и предложения по этому проекту. Можно представить, какой у меня был отдых!

Весь месяц в Сочи я напряженно трудился. Стояли жаркие, душные июльские дни. Раздумья о судьбах нашей артиллерии, о ее дальнейшем совершенствовании захватили меня. Я еще не знал ни объема своей новой работы, ни обстановки в наркомате. Все казалось загадочным и сложным. Как вести новые дела, за что, прежде всего, взяться? Об этом думалось непрерывно. Запершись в комнате, я начал набрасывать программу своих действий.

Чем в то время была вооружена наша артиллерия?

Батальоны имели 45-миллиметровые пушки образца 1932/37 гг. на раздвижном лафете. Полки - 76-миллиметровые полковые пушки образца 1927 года на коробчатом лафете. Дивизионная артиллерия состояла из 76-миллиметровых дивизионных пушек образца 1902/30 гг., со стволом в 40 калибров на коробчатом лафете, 76-миллиметровых дивизионных пушек образца 1936 года (Ф-22) на раздвижном лафете и 122-миллиметровых гаубиц образца 1910/30 гг.

Все эти орудия были на конной тяге.

Корпусная артиллерия имела на вооружении 107-миллиметровые пушки образца 1910/30 гг. на коробчатом лафете и на конной тяге. На замену им поступала 122-миллиметровая пушка образца 1931 года на раздвижном лафете и на механической тяге. Снаряд к ней долго дорабатывался, чтобы получить нужные баллистические качества. Имелись еще 152-миллиметровые гаубицы образца 1909/30 гг. на конной тяге. На смену им поступала 152-миллиметровая пушка-гаубица образца 1937 года на раздвижном лафете и на механической тяге.

Артиллерия большой и особой мощности состояла из 152-миллиметровых пушек образца 1935 года и 203-миллиметровых гаубиц образца 1931 года (и те и другие на коробчато-гусеничном лафете и на механической тяге), а также 305-миллиметровых гаубиц образца 1915 года - разборных, перевозимых по железной дороге.

Минометов на вооружении не было.

Даже такой краткий перечень довольно полно характеризует нашу артиллерию тех лет и определяет многие проблемы, которые следовало решать без промедлений. Надо было повышать дальнобойность и мощность орудий и в то же время увеличивать их маневренность. Конная тяга, конечно, уже не могла удовлетворить нас. Создание новых систем, новых боеприпасов являлось сложнейшей задачей. Но задача эта, пусть страшно трудная, был а вполне разрешимой: промышленность наша бурно развивалась в результате выполнения грандиозных пятилеток.