Андрей Грешнов - Дух, брат мой Страница 33

Эти желтые чемоданы мы покупали с мамой, когда я в первый раз летел в Афганистан. Так и таскал их за собой все годы, а потом не было сил выбросить. Память. Теперь я был уверен, что не забуду эту встречу никогда. Но забыл. Уже когда не стало СССР, я иногда натыкался в своем хламе на вырванный из книжки листок с надписью: Валера. Кяризы. Трехзначная цифра. Куда-то делся тот листок. Выброшен за ненужностью один из чемоданов. По иронии судьбы, именно тот, на котором все это было записано…

Яркое, жгучее, почти ядовитое солнце, постполуденная тишина. На первом КПП, выходящем в сторону взлетки и «Майданека» (от слова «майдан» — площадь), никого нет. Все спят. Я тихонько захожу на территорию 70-й бригады. И через 23 года я с закрытыми глазами мысленно могу пройти по ней, не споткнувшись. Тридцать шагов вперед. Слева караулка. Полуторная, всегда открытая дверь-проем. Внутри слева маленькая табуретка и под левой рукой большой оцинковкой стол. Напротив какая-то стеклянная стела. Наверное, знамя или вымпел. За столом проход внутрь, там, в темноте ряды стеллажей и коридор влево. Если не заходить в караулку, а идти прямо от КПП, упрешься в торец вагончика — «Березки». Там что-то внимательно пишет на листочке прапорщик. Он проводит учет, пока весь личный состав в рейде, и ни за что — ни за чеки, ни за афгани, не продаст вам пачку сигарет. Правее валютного продмага деревянно-щитовые офицерские модули с входом посередине. В одном из них, в левой половине, живет зампотыл Эдуард, который богат новыми армейскими куртками. Чтобы дойти до «Березки», необходимо пересечь плац. Ровно с середины плаца направо уходит аллея. Сорок шагов вперед. Слева — кухня и столовая. Справа — большая коричневая деревянная постройка. Двадцать шагов вперед. Ряды палаток. По левую сторону аллеи — маленькие сержантские палатки, с плаца они кажутся треугольными, как паруса на лодке, потому, что их что-то заслоняет. Во второй по счету живет Сержант Андрей. Справа от дорожки — огромные солдатские палатки, выходящие торцами-входами к коричневому зданию и немного к аллее. Во второй палатке живут Валера и Леша. Один спит на верхнем ярусе кроватей по середине второго ряда, другой в самом конце палатки, в третьем ряду. Это спит разведрота. Ровно за их палатками, с противоположной стороны — еще один плац с флагом, он напоминает линейку в пионерском лагере. Флаг спущен…

…Ночь, гул и свет от прожекторов боевых машин. Я просыпаюсь и выхожу наружу из домика-виллы. Со стороны, противоположной первому КПП, в бригаду въезжают машины. Солдаты пришли из рейда и будут спать весь следующий день, они это заслужили. Девять утра, бегу в бригаду, жду, когда проснется зампотыл. Стою на плацу и смотрю на аллею деревьев, которые посадили солдаты. Навстречу мне идут три бойца. Один, голый по пояс, с перекинутым через плечо полотенцем, чешет в сторону арыка со стороны сержантских палаток. Он бодр, и у него наглая морда. Двое других, тоже голые по пояс, растворяются в солдатских палатках — наверное, возвращаются из сортира. Опять тишина, и никого нет. Проснувшийся Эдуард говорит, чтобы я шел домой, и что раньше обеда никто не встанет — все в умате. Иду к «собачнику», обогнув бригаду со стороны арыка. Сонный солдат разносит собакам еду и воду. Собаки не реагируют — все поголовно спят в зарешеченных вольерах и видят страшные сны — повизгивают, поскуливают. «Устали», — говорит солдат.

Пока бойцы спят, пытаюсь себя чем-нибудь занять. Иду дальше, на кладбище битой техники захожу направо в закуток. Среди разного рода железа внимание привлекает странный пулемет. С виду, он похож на «Максим», только больше раза в три. Гибрид между пулеметом и ЗУшкой, с огромным щитком. Залезаю за этот пулемет, и представляю, какая у него скорострельность и убойная сила. Наверное, духовский или афганский. Раритет. Рядом стоит огромных размеров полуразобранный мотор-дизель. Целый клад полезных гаек и болтов. Выхожу из загона и иду дальше по периметру. Кто-то окликает, конкретно матом. «Куда пресся, ох. ел?» Понимаю, что неправ, возвращаюсь. Действительно, кто-то еще позавчера сказал, что где-то здесь минное поле. Иду назад, сажусь на бетонный порог виллы и начинаю ждать полудня. Становится жарко, и я засыпаю прямо на пороге своего временного дома.

Будит зампотыл. Рядом с ним Эдик, Иван Иваныч и еще двое офицеров из бригады. Ни фига себе, уже три часа дня. Сколько же я проспал? Идем с усатым Эдуардом обратно в бригаду. Теперь на КПП уже сидит и полу-спит прапорщик, но пароль не спрашивает. Мы доходим до плаца и идем к аллее, останавливаемся возле палаток. Офицер заходит во вторую палатку, у входа которой в левом ряду на панцирной кровати мирно спит, обняв автомат, дневальный. Он осторожно будит его. Боец не вздрагивает, а тихо автоматически встает, потом опять ложится. Офицер вновь тихонько его трясет. Тогда солдат, уже понимая, что это пришли к нему, поднимается и пытается уловить смысл сказанных ему слов. Бросает на кровать автомат и бежит будить двух бойцов. С верхней койки во втором ряду спрыгивает боец и начинает метаться, ничего не понимая, потом бежит через аллею во вторую сержантскую палатку, потом несется назад к себе. Мы выходим через второе КПП, где нас уже поджидают два УАЗа. Через пять-семь минут из-за «собачника» выныривает БТР. Спереди на броне сержант Андрей, правой рукой держится за пулемет. Он здесь человек уважаемый. Все обращаются к нему только по имени. Зампотыл рассказывает, что они постоянно ездят только с этим экипажем, так как, по его словам, ребята очень надежные.

До кяриза совсем недалеко. Пока два офицера ищут возможные мины у подземного водоема, мы стоим в сторонке и смотрим, как БТР разворачивается пулеметом в сторону реки, у которой нет берегов. Вода и берега сливаются в одно совершенно ровное плоское пространство. Таких рек больше в Афганистане нет. Только здесь. Офицеры купаются, потом начинают ловить маленьких крабов и рыбу. Все они значительно старше меня, и у них ни у кого нет спичек — не курят. Прошу разрешения пойти к бойцам. Никто не возражает, даже особист. До БТРа метров 150–200. Иду по степи, оборачиваюсь. По тому, как внимательно смотрят мне в след офицеры, прекратившие купаться, догадываюсь, что смотреть лучше не в небо, а под ноги. Последние метры одолеваю быстрыми прыжками, стараясь не касаться поверхности. Благоприобретенный в Джелалабаде страх ко всему, что лежит в земле. При моем приближении бойцы запрыгивают внутрь БТРа. Сержант как сидел, так и сидит, даже головы не повернул. Не знаю, как к нему обратиться, и говорю глупое «здравствуйте, нет ли у Вас случайно спичек?». «Случайно есть». У него характерный сибирский выговор и огромные ладони. Сержант стучит два раза чем-то по броне, оттуда вылезает Валера..