Клод Дюфрен - Великие любовники Страница 33

Со своей стороны, увидев перспективу стать королевой, Габриэль уже больше ни на кого не смотрела. Кончились те времена, когда она могла позволить себе поиграть с Бельгардом. Теперь она не упускала случая, чтобы в очередной раз не сказать королю, что все ее помыслу обращены к нему. Конечно, временами она проявляла неуравновешенность характера. Когда она услышала о возможном браке Генриха с Марией Медичи, быстро взяла себя в руки, и ложе любовников прятало все их ссоры!

И вот 6 апреля эта парочка, к глубокому взаимному сожалению, вынуждена была на время расстаться. Король лично проводил ту, кого называл «мое все», до маленького порта Савиньи-ле-Тампль, где она должна была сесть в лодку. В момент расставания с Генрихом Габриэль со слезами на глазах бросилась ему на шею и попросила «присмотреть за ее Цезарем, Александром и Генриеттой». Генрих был потрясен, долго оставался на берегу, глядя вслед лодке, которая увозила его любимую. Неужели он предчувствовал, что никогда больше не увидит ее? Конечно же нет, но обычное настроение его покинуло.

В три часа дня Габриэль высадилась перед Арсеналом, где проживала ее сестра Диана, потом отправилась на ужин к банкиру Замету, принявшему ее с церемониями, положенными королевам. После ужина она отправилась ночевать к своей тетке мадам де Сурди. В среду утром она приняла Росни и постаралась склонить его на свою сторону, но будущий герцог де Сюлли остался при своем мнении.

В Чистый четверг молодая женщина вначале пошла на мессу в церковь Святого Антония. Ее сопровождала многочисленная свита. С этой свитой она вернулась к банкиру Замету, чтобы там пообедать. Обед был, как и положено, очень обильным, и Габриэль отдала ему должное, хотя ей показалось, что у съеденного ею апельсина был какой-то странный привкус. После ужина, поскольку стояла очень теплая для этого времени года погода, она решила прогуляться в саду. И там она вдруг почувствовала невыносимую боль в горле и желудке. Ее сразу же отнесли в особняк семейства Сурди, где ей стало чуть лучше. Но на следующий день – это была святая пятница – боли возобновились и стали невыносимыми. Обычное для того времени лечение в виде кровопускания только ухудшило ее состояние, и врачи очень скоро потеряли надежду на ее спасение.

В Фонтенбло были посланы несколько гонцов, чтобы сообщить об этом королю. Тот вскочил в седло и помчался по дороге в Париж, но на почтовой станции Вильжюиф прибывший из столицы канцлер Помпон де Бельевр остановил его: «Сир, – сказал он королю, – герцогиня умирает. Конвульсии обезобразили ее лицо. Вам будет очень горько увидеть в таком жалком состоянии и без лекарств ту, кого Ваше Величество так любили!»

Нет, у него не хватило мужества посмотреть в таком состоянии на лицо, которое он ласкал, чьи губы покрывали поцелуями каждую клеточку его тела. Убитый горем, король позволил отвезти себя назад в Фонтенбло, где упал на кровать, не будучи в силах сдержать рыдания.

А несчастная Габриэль промучилась долгих двенадцать часов, прежде чем испустить последний вздох. Она умерла на рассвете 10 апреля. Новость об ее смерти очень быстро разнеслась по стране, вызвав непристойную радость французов. Они радовались смерти «герцогини дерьма» так, словно получили новость о победе над врагом. Что же касается Папы Римского, он возблагодарил Господа. Значит, лик Господень его не обманул. Господь помог? Или преступная рука помогла исполниться воле Божьей…

«Горе и стенания будут сопровождать меня до самой могилы. Моя любовь умерла, она больше не возродится…» Не стоит воспринимать буквально отчаянную клятву Генриха IV, данную им на следующий день после смерти Габриэль, и ловить его на слове. Несмотря на столь громко выраженное горе, не прошло и месяца, как король снова стал посещать госпожу де Буанвиль, чтобы найти у нее утешение, а потом, поскольку аппетит приходит во время еды, стал регулярно посещать некую проститутку с живописным именем Гландея, которая была «очень опытна в любовных играх». Именно так он доверительно сообщил маршалу де Бассомпьеру[63].

Росни тоже очень этому обрадовался, поскольку теперь он мог возобновить переговоры о женитьбе короля на Марии Медичи. Казалось, что уже ничто не противостояло заключению союза, который так не нравился будущему жениху, но призван был пополнить его опустевшую казну.

Но на горизонте появилось его новое увлечение. Чуть ли не сразу после смерти герцогини де Бофор при дворе начались балы. На одном из них король увидел восемнадцатилетнюю очаровательную девушку. Ее имя было Катерина Анриетта д’Энтраг. Она была дочерью Франсуа де Бальзак д’Энтраг и Марии Туше[64]. Странное дело: Мария Туше была любовницей Карла IX, которому родила сына, получившего титул графа Ангулемского. После смерти короля она вышла замуж за Франсуа д’Энтрага. Тот долго был верным сторонником Гизов, но вовремя передумал и летом 1599 году уже с улыбкой радушного хозяина встретил короля в своем замке Буа-Малерб. Там Генрих снова увидел Анриетту и, сразу же забыв про свои клятвы верности памяти Габриэль, по уши влюбился в нее. По правде сказать, она была весьма соблазнительна. Чтобы описать ее внешность, снова прибегнем к Андре Кастелло: «Очаровательная, привлекательная, с нежными и насмешливыми глазами, гибкая, как лиана, стройная, как нимфа, эта озорная проказница, казалось, была произведением Жана Гужона[65]. Кроме того, она была забавна и весьма остроумна. У нее всегда была наготове острая шутка».

Но под этой ангельской маской, за невинной улыбкой Анриетта скрывала извращенную душу, гнусный характер и, главное, полную беззастенчивость. Но становившийся неисправимо наивным всякий раз, когда влюблялся, Генрих не увидел ни одной из ее отрицательных сторон и дал волю своим чувствам. И тогда в игру вступило семейство д’Энтраг: почувствовав выгодное дельце, они решили не упускать добычу. В этом деле они вполне могли положиться на Марию Туше: та знала, как следовало обращаться с французскими королями. Мария Туше дала дочери ценные советы. Для начала следовало скрыть объект любви от глаз короля, чтобы его желание возросло. Когда король снова приехал в замок Буа-Малерб, он не смог остаться с Анриеттой наедине. Эта стратегия оказалась удачной: снедаемый нетерпением и желанием, Генрих готов был пойти на любой безумный шаг. И тогда начался торг вокруг «девственности» мадемуазель, и он очень походил на торг продавцов ковров. Семейство д’Энтраг стояло на своем – пять тысяч ливров! В такую сумму они оценили невинность Анриетты! Генрих считал, что это была «хорошо оплачиваемая ночь», но все-таки согласился, заплатил деньги… и ничего не получил взамен! Поскольку на сей раз наша Ифигинея выдвинула требования к месту, где должна была быть «принесена ее жертва». Тогда Генрих раскошелился и подарил этой молодой особе замок Верней вместе с короной маркизы. Но и этого было недостаточно: голоском послушной маленькой девочки Анриетта передала своему воздыхателю последнее требование семейства. Совершенно неслыханное требование: он должен был письменно составить обязательство жениться на ней. Как бы невероятно это ни звучало, но Генрих согласился на это и обязался взять Анриетту в жены и сделать ее королевой Франции сразу после расторжения брака с Маргаритой Валуа. Конечно же, в глубине души король и не думал выполнять это обещание, но он не предполагал, какие неприятности его ожидали.