Артем Драбкин - Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом Страница 34

Голубенко без моей команды уже докладывает: «Подкалиберным готово!» Вторым выстрелом я убил выходящий из-за первого горящего танка второй танк противника. Он также вспыхнул. В лесу стало светло, как днем. Слышу выстрелы танка Ванюши Абашина, глухой и долгий выстрел слева 152-мм самоходки. В прицел вижу уже несколько горящих танков. Кричу механику: «Вася, подойди ближе к горящим танкам, а то фрицы удерут». Подойдя почти вплотную к первому горящему танку из-за его правого борта, нахожу следующую живую цель «Артштурм». Выстрел – готова. Мы преследуем противника до совхоза «Виноградарь», где остановились привести себя в порядок. Как могли, подзаправились, готовясь к решающему штурму города.

Утром 5 ноября в наше расположение приехали командир бригады гвардии полковник Кошелев и начальник политотдела подполковник Молоканов. Оставшиеся экипажи семи танков и трех самоходок выстроились перед машинами. Обратившись к нам, командиры поставили задачу овладеть городом, добавив, что первым экипажам, ворвавшимся в город, будет присвоено звание Героя Советского Союза.

Минут через тридцать, построившись в боевую линию, мы пошли в атаку и быстро овладели южной окраиной Пуща-Водица, с ходу пересекли Святошино, а затем и шоссе Киев – Житомир. Дорогу преграждал противотанковый ров, вырытый еще в 1941 году, который необходимо было преодолеть, чтобы попасть в город. Спустившись в ров, танк застрял – мотор ревел на максимальных оборотах, из выхлопных труб вырывались полуметровые пучки огня, говорившие о его чрезвычайной изношенности, но выбраться не получалось. Чтобы увеличить тяговое усилие, кричу механику: «Преодолевай задним ходом!» И вот первая улица. И снова незадача! Рабочий трак, который мы поставили в лесу взамен разбитого ведомого, сейчас при выходе на мощеные улицы своим десятисантиметровым зубом поднимал корпус танка с правой стороны, исключая ведение огня. Остановились и, позаимствовав ведомый трак, приступили к ремонту.

Батальон получил задачу двигаться к центру города. Головной танк достиг Т-образного перекрестка и вдруг, объятый пламенем, свернул вправо, врезавшись в один из угловых домов. Разведчики, находящиеся на нем, были сброшены. Лейтенант Абашин и я открыли огонь по удиравшей самоходной установке врага. Вторым снарядом я попал ей в кормовую часть, остановив ее движение. Небольшая заминка, подошедший быстрым шагом командир батальона назначает головным танк лейтенанта Абашина. По сигналу «Вперед!» мы двинулись дальше и вскоре вышли на Крещатик. Город взят.

Вечером мы получили задачу выйти из города в направлении города Васильков. Однако, преодолевая небольшую речку, наш танк увяз и в силу изношенности двигателя уже не мог выбраться. Пришлось его вытаскивать тягачом и везти в ремонт.

Ремонтные бригады, пытавшиеся восстановить мой танк, после безуспешных семидневных трудов объявили мне, что мой танк не подлежит ремонту в полевых условиях, добавив, что воевать на нем я смогу лишь в 1944 году. Вот так закончились для меня бои за Киев. За эти бои командование батальона представило меня и еще шестерых командиров к званию Героя Советского Союза.

В период подготовки к дальнейшим боям мне разрешали самостоятельно формировать свой экипаж, поскольку со старым экипажем пришлось расстаться. Без ложной скромности скажу, что люди просились ко мне. Правда, из назначенного мне экипажа я никого, кроме механика-водителя, менять не стал. Радистом был молодой паренек Клещевой (имени его не помню), а башнером – старшина эвенк, имя и фамилия которого также стерлись из памяти. Несколько опытных механиков батальона уговорили меня взять механиком-водителем Петра Тюрина.

Механик водитель Петр Тюрин, 1945 год

27 декабря 1943 года бригада получила приказ наступать в направлении Чековичи – Гута-Добрынская – Каменный Брод – Андреев. Впервые мне было доверено идти в головном дозоре.

Двигались к линии фронта ночью. Погода была морозная, грунт был твердым. Выпавший с утра снег несколько смягчал стук танковых гусениц. Двигатель нового танка тянул очень хорошо, мы двигались с высокой скоростью. Я нервничал, поскольку непонятно, где и как тебя встретит противник. Успокаивало то, что мы двигались полями, обходя населенные пункты, сокращая маршрут. Пройдя километров двадцать, мы вошли в какую-то деревушку. Остановились. Вскоре нас догнала колонна бригады. Отдых был очень короткий, после чего мы получили задачу двигаться вперед, но у меня – незадача. Мой механик-водитель Петр Тюрин заявил, что вести танк не может, поскольку не видит в темноте. Мы засуетились. Заменить его было некем. Экипаж был не взаимозаменяемым. Мог вести танк, кроме водителя, только я. Минут двадцать заставил нас Тюрин волноваться. Тут я почувствовал, что он лжет: если бы он на самом деле ослеп, он бы себя вел по-другому. Просто у парня сдали нервы – идти первым, не зная, что случится с тобой в следующую секунду, очень тяжело. Вскипев, я закричал на него: «Зачем же ты напросился в мой экипаж?» – и добавил, обращаясь к замкомандира батальона Арсеньеву: «Товарищ гвардии старший лейтенант! На ближайшем привале замените мне Тюрина». И, повернувшись снова к механику-водителю, приказал в грубой форме: «А сейчас садись за рычаги и веди танк». Я дал команду «Вперед» и, напрягая зрение, стараясь в темноте через летящие снежинки разглядеть хоть что-нибудь, начал управлять им через ТПУ. Я часто отвлекался на ориентирование по карте, нагибаясь внутрь танка, который слабо, но освещался, и вскоре забыл про Петра, который вполне уверенно вел танк.

С рассветом вдалеке показалось село Каменный Брод, а перед ним, метрах в пятистах от себя, я увидел темный предмет, который в предрассветных сумерках принял за танк. Дал по нему два раза бронебойными снарядами – вижу искры от попаданий и отлетающие в разные стороны черные куски. Понял, что перепутал, а подъехав, увидел большой валун. Вдруг из села на всех парах выскочили два немецких танка Т-IV и удирают от нас вправо, в сторону города Черняхова. Я кричу: «Тюрин, догони, догони!» А он струсил, остановился. До них уже полтора-два километра. Я выпустил пару снарядов – мимо. Черт с ними, надо брать село.

Не доехав до крайних домов метров триста, встретил старичка, который показал мне проход в минном поле и сказал, что в селе немцев нет, но в соседнем стоит много немецких танков. Поблагодарив деда, вошел в село и двинулся по улице на его противоположную окраину. Дома стояли в одну линию вдоль дороги, а за ними, справа и слева, виднелись широкие поля. Меня догнали еще два наших танка, в том числе и танк командира взвода Ванюши Абашина. Выйдя на противоположную окраину, увидел в полутора километрах соседнее село, расположенное вдоль дороги. Не успел посмотреть на карту, чтобы определить его название, как вдруг заметил рядом с дальним селом, немного правее, курсирующие по полю немецкие средние танки Т-IV, выкрашенные в белый цвет. Вслед за ними из-за домов начали выползать танки «Тигры» и «Пантеры», которые строились в боевую линию. Насчитал их семь штук. За ними также выстраивались во вторую линию танки Т-IV, которых было около полутора десятков. Недолго думая, подал команду: «Бронебойным заряжай!» – «Бронебойным – готово». Стреляю по правофланговому «Тигру» – мимо! Что такое?! Смотрю в прицел – он у меня сбит на пять делений вправо. Вот почему от меня ушли те два танка при подходе к селу. Уточняю прицел, слышу, как по радио командиры нашей и второй роты развертывают танки в боевой порядок. Высунувшись из башни танка, увидел, как весь батальон развертывается в поле правее домов в боевой порядок, чтобы встретить в лоб танки противника. Это было безграмотное решение командира батальона, которое дорого нам стоило, но об этом я расскажу дальше.