Анри Труайя - Иван Грозный Страница 34

Однажды во время воскресной службы государь входит в Успенский собор в монашеской рясе и высоком клобуке. Вокруг него опричники, также в монашеском облачении. Митрополит видит их и продолжает службу. Тогда царь направляется к нему и просит благословения. Филипп не отвечает. Пораженные опричники начинают переговариваться, один из них восклицает: «Владыко! Перед тобою государь, благослови его!»

Переведя взгляд на царя, Филипп произносит: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного; не узнаю и в делах царства... О государь! Мы здесь приносим жертвы Богу, а за алтарем льется невинная кровь христианская. Отколе солнце сияет на небе, не видано, не слыхано, чтобы цари благочестивые возмущали собственную державу столь ужасно! В самых неверных, языческих царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям – а в России нет их! Достояние и жизнь граждан не имеют защиты. Везде грабежи, везде убийства – и совершаются именем царским! Ты высок на троне; но есть Всевышний, Судия наш и твой. Как предстанешь на суд Его, обагренный кровию невинных, оглушаемый воплем их муки? Ибо самые камни под ногами твоими вопиют о мести!.. Государь! вещаю яко пастырь душ! Боюся Господа единого!»

Содрогаясь от ярости, царь ударяет жезлом об пол, кричит: «Чернец! Доселе я излишно щадил вас, мятежников; отныне буду, каковым меня нарицаете!» – и выходит из храма. Но он не решается пока посягнуть на самого митрополита и довольствуется тем, что арестованы и казнены несколько представителей духовенства. Опричники тем временем по-прежнему расправляются с неугодными князьями и боярами. Июльской полночью 1568 года царские фавориты Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов, Василий Грязной с дружиной совершают набег на несколько богатых владений бояр и знатных людей, похищают женщин, известных своей красотой, и вывозят их за город. На рассвете к ним присоединяется царь, который выбирает себе самых красивых, остальных отдает своим любимцам. Утром развлечение продолжается – жгут скотные дворы вместе с животными. Потом все возвращаются в Москву, женщин отводят по домам, но, по словам летописца, «многие из них умрут от стыда и боли».

Через несколько дней, двадцать восьмого июля, царь и его приспешники приезжают в Новодевичий монастырь, когда там служит Филипп. Увидев, что один из опричников во время чтения Евангелия не обнажил голову, войдя в храм, митрополит говорит о том царю. Это переполняет чашу терпения государя, и он решает начать судилище над Филиппом. Отправляет своих эмиссаров в Соловецкий монастырь, чтобы те собрали свидетельства лицемерия и порочности своего «врага». Большинство монахов искренне преданы своему бывшему настоятелю, говорят о нем как об образце святости. Но новый настоятель Паисий, движимый надеждой стать епископом, соглашается выступить с обвинениями в адрес Филиппа. Его привозят в Москву, где он спокойно повторяет свою клевету перед царем, епископами и боярами. Не желая оправдываться, Филипп говорит ему лишь, что «плохое семя не принесет плодов счастливых». Затем объявляет, что отказывается от сана: «Лучше умереть невинным мучеником, нежели в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония сего несчастного времени. Твори, что тебе угодно. Се жезл пастырский; се белый клобук и мантия, коими ты хотел возвеличить меня!» Но царь не слышит его и отвечает: «Ты не можешь судить себя сам!» Ему приказывают забрать одежду и утварь и ждать приговора.

Восьмого ноября 1568 года, в день архистратига Михаила, покровителя воинства небесного, вооруженные опричники врываются в Успенский собор во время службы. Алексей Басманов прерывает ее и громко зачитывает указ, по которому митрополит должен оставить кафедру. Они срывают с него одежды, надевают рваную рясу, заковывают в цепи, выгоняют из храма метлами и на дровнях везут в Богоявленский монастырь. Народ в ужасе, плача и крича, бежит за дровнями, а затем у стен монастыря стоит в ожидании суда. Но чуда не происходит, Филипп, обвиняемый в колдовстве, приговорен к пожизненному заключению. В последний раз обращается он к царю с просьбой смилостивиться над Россией. Взамен получает лишь ужесточение условий содержания и страдает от холода и голода в Старом Никольском монастыре на берегу Москвы-реки, у стен которой толпятся верующие. Обратив глаза на высокие стены, они чувствуют, как божественный свет проникает в их душу, и молятся об этом «живом святом», который пострадал за веру. Так, пытаясь избавиться от святителя Филиппа, Иван сам создал из него мученика. Это никак его не устраивает, и он приказывает увезти Филиппа в Тверской Отрочь-монастырь. Избирают нового митрополита – Кирилла, человека слабого и сговорчивого.

Филипп больше не опасен, и царь немного смягчается. Он готовит карательную экспедицию против Новгорода, и благословение старца было бы благотворно для войска. Малюта Скуратов отправляется в Тверской Отрочь-монастырь: пленник должен просить Бога покровительствовать этому походу. Когда приезжает Скуратов, Филипп молится в своей келье. С первого взгляда на пришедшего понимает, какая опасность ему угрожает. Тот объясняет, зачем приехал. Даже не встав с колен, святитель отказывается покровительствовать новым жестокостям царя: «Я благословляю только добрых людей на добрые дела. Я давно ожидаю смерти; да исполнится воля Господа!» В ярости Малюта Скуратов душит его. Потом говорит настоятелю, что Филипп умер по их небрежности «от неуставного зною келейного». Испуганное духовенство молчит, Иван решает, что убийство очень кстати. И казнит нескольких родственников покойного.[12]

Первого сентября 1569 года в Москве с изумлением узнают о смерти царицы Марии. Без сомнения, она отравлена. Но кем? Подозрения падают на царя: уже давно он отдалился от своей жены; она не играла значительной роли при дворе, но государя обременяла; он изменял ей и не желал видеть во дворце; кроме того, она мешала его планам женитьбы на английской королеве. Щепотка порошка или несколько капель снадобья – и дорога свободна. Вокруг царя все трепещут в ожидании, кого он назовет виновным. Бояре делают вид, что скорбят, и даже надевают траур – бархатные кафтаны без золотого шитья. После похорон в Москве Иван снова удаляется в Александровскую слободу, виновного пока не называет. Здесь, окруженный опричниками, перебирает видных людей государства и размышляет, кого отправить на смерть. Лишь один из бывших заговорщиков продолжает оставаться на своем месте – князь Владимир Андреевич, двоюродный брат царя. Полгода назад его пощадили, теперь подобная милость кажется царю чрезмерной. Настало время покончить с человеком, который однажды хотел завладеть троном. Но Иван не собирается обвинять его в отравлении царицы. Есть преступление более серьезное: он станет утверждать, что Владимир Андреевич пытался уговорить царского повара подсыпать в еду отраву. Князя со всей семьей вызывают в Александровскую слободу. В присутствии государя повар повторяет, что получил пятьдесят рублей серебром за то, что насыплет в еду царя какой-то порошок. Владимир Андреевич, его жена Евдокия и два юных сына падают в ноги монарху, говорят о своей невиновности и просят разрешения удалиться в монастырь. «Предатели, вы хотели умертвить меня ядом; пейте его сами!» – кричит царь и велит принести кубок с отравленным напитком. Князь не решается взять его, но Евдокия с твердостью говорит: «Лучше принять смерть от царя, нежели от палача». Владимир Андреевич прощается с женой, благословляет сыновей и делает глоток, за ним Евдокия и дети. Пока яд действует, все четверо молятся. Иван наблюдает за их предсмертными судорогами. Затем велит привести служанок княгини. Те начинают оплакивать несчастных, но их самих раздевают и расстреливают. Расстреливают также и повара, который оказался так полезен. Мать Владимира Андреевича, честолюбивая княгиня Ефросинья, давно удалившаяся в монастырь, утоплена.