Габриэль Готье - Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори Страница 34

Мои первые роды были наполнены мучениями, но именно они приоткрыли мне дверь между бренным миром и миром моей мечты и перенесли мою душу туда, где, если верить предсказанию старой лесной ведьмы, когда-нибудь может оказаться и мое тело. Ведь душа без тела не может наслаждаться миром, а тело без души — это уже не человек.

Крестьяне шептались однажды о бездушных телах, которые, разрыв окоченевшими руками свои могилы, пришли в одну деревню и заставили всех ее жителей пожалеть о том, что те появились на свет. Я не сомневаюсь в том, что бездушному телу место лишь в крепко забитом гробу, что оно не испытывает ничего из того, что может испытывать человек. Я уверена, что тот случай в деревне — это лишь проделка злых духов, которые, вцепившись в руки мертвецов, заставляли их душить, да передвигали их ноги в погоне за теми, кто бежал от них.

Поэтому в моем будущем должны присутствовать и тело и душа, иначе все мои старания не имеют никакого смысла.

Мои сомнения длились очень долго. Они, кроме душевного спокойствия, лишали меня и возможности видеться с детьми. Я опасалась, что если книга действительно хочет их жизни, дракон во мне однажды проснется, когда я буду наряжать Анну, или играть с Катериной, или баюкать Пала.

Я верю в Илону, в то, что она сможет убить меня, если я перейду последнюю черту. Но что она сможет сделать, если я, держа на руках моего маленького сына, руками, обросшими драконьей чешуей, в одно мгновение оторву его прекрасную головку с этими чудными огромными глазами? Что она сделает, если я, фехтуя с Анной, изрублю ее на куски? Если я толкну с башни замка Катерину, когда мы, взявшись за руки, будем смотреть с ней на Луну? Если случится что-то подобное, Илона, возможно, и убьет меня, но это уже ничего не исправит и не изменит.

Я прилагала все старания к тому, чтобы дети не заметили моих черных мыслей. Ведь они все понимают, особенно — Анна. Она уже совсем взрослая. Я корю себя за то, что однажды, как раз в это время сомнений, чуть не убила ее. Илона всегда присматривает за малышами и в опасное время, когда наказания служанок за провинности оканчиваются хуже, чем эти служанки предполагают. Но разве уследишь за Анной? Она гуляет где ей вздумается, я уже приучаю ее к ведению хозяйства, хотя она еще слишком мала для того, чтобы освоить его премудрости.

Анна еще ни разу не видела, как я расправляюсь со служанкой. А в этот раз она, очевидно, спряталась где-то в углу той комнаты, где должно было происходить наказание. Знай я это, я сначала выгнала бы Анну, а уже потом делала то, что должна.

В тот момент, когда я увидела Анну, я была уже в таком состоянии, когда еще один взмах плетки в моих руках окончательно сорвет с меня человеческое обличье, выпустит дракона, который сделает свое дело. Когда Анна попалась мне на глаза, я вдруг поняла, что могу убить ее, вернее, ее может убить та моя сущность, которая беспощадна к людям. В том состоянии часть моего сознания, которая любит детей больше жизни, была где-то далеко, но… что-то все-таки удержало меня от непоправимого. Я перехватила собственную руку, которая уже готова была подняться на Анну. Я наговорила ей тогда такого, о чем страшно вспоминать. Бедняжка спряталась так, что я, все еще не вполне придя в себя и не имея никакой возможности ее отыскать, вызвала тогда в замок Ференца. Когда я пришла в себя, тут же пожалела об этом. Я не посвящала Ференца в мои тайные дела, он лишь иногда замечал что-то, но я умела увести его мысли в нужную мне сторону.

Я думаю, что тот, кто слал мне видения о будущем, знает свое дело. Когда я перестала видеться с детьми, поручив их Илоне, когда я уехала подальше от них, чтобы случайная наша встреча не разбудила во мне чудовище, меня посетило новое видение.

Теперь я ощущала себя иначе. Я была в том же теле, которое признала своим еще в прошлых видениях, я чувствовала, что нахожусь в том же времени, где я до этого бывала. Только теперь мне казалось, что я как бы наблюдаю немного со стороны за тем, как живу та я, которой я могу стать, если пророчество сбудется. Я слышала звуки, запахи, я видела все через ее глаза, как через свои. Но я не могла, как ранее, воздействовать своей волей на происходящее. Я даже говорить не могла. Те речи, которые лились из моих уст, были приведены в действие не моей сегодняшней волей, а волей той души, которая жила в теле моего воплощения. Мне казалось, что моя душа соседствует с той новой душой, которая тоже была моей. Но моя душа, — та, которая вернулась потом обратно, — была лишь наблюдателем происходящего.

Я почти ничего не понимала из собственных слов, но это не было таким уж важным. Я видела длинные ряды банок, похожих на те, которые наполняла снадобьями Анна Дарвулия. Эта милая ведьма многому меня научила. Я едва не лишилась чувств, когда увидела, как из металлического ящика с хитроумным замком появилась та самая книга Анны, которую я без спроса взяла у нее в незапамятные времена. Эта книга была полна рецептов. Я видела, как прекрасная рука, которая принадлежит мне в будущем, погладила эту книгу, как книга осторожно раскрылась… Похоже было, что я из будущего стала немного ведьмой — в том смысле, что я применяю рецепты Анны для того, чтобы делать снадобья для красоты. Некоторые рецепты из этой книги были очень и очень непростыми. Но эти непростые рецепты позволяли создавать такие снадобья, которые обладали невероятной силой. Они дарили красоту и молодость тем, кто их применял. Когда я увидела бесконечные ряды банок, я поневоле подумала: «Где они берут столько младенцев?».

Вокруг банок суетились люди в белых одеждах. Иногда они подходили ко мне и что-то уважительно спрашивали или докладывали. Было видно, что они относятся ко мне как к хозяйке всего этого. Там было множество машин, которые напоминают мне те удивительные механические игрушки, которые завозили иногда к нам из-за границы. Только это были не игрушки, а огромные, высотой с дом, механизмы, которые явно были каким-то образом причастны к происходящему.

Я чувствовала глубокое удовлетворение той, чьими глазами видела все это. Это удовольствие напоминало мне мое собственное, когда я, например, видела идеально выглаженные простыни. Только это удовольствие было гораздо сильнее и гораздо острее.

Я увидела, как на столе, за которым я сидела, что-то загремело. Будто кто-то уронил на пол парадную сбрую коня, всю усыпанную колокольчиками. Ни сбруи, ни колокольчиков не было видно. От неожиданного грохота, я почувствовала легкое смятение, однако, прислушавшись к чувствам той, в теле которой я сейчас была, я ощутила лишь замирание сердца и предчувствие чего-то хорошего.