Никита Хрущев - Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 2 Страница 34

В Ростове у него был свой штаб, и он довольно упорно вел нужные работы. Было сделано много: отрыты противотанковые рвы, возведены земляные укрепления, расставлена артиллерия. Все это строилось километрах в 20 - 30-ти от Ростова, и имелась надежда, что противник никак не сможет с ходу взять Ростов. Море и Дон прикрывали фланги, а с севера были построены укрепления. Командование этими укреплениями было подчинено Южному фронту. Как противник вышел на Дон восточное Ростова, мы не могли понять. Что же случилось с Ростовом? Позже мы узнали, что наши войска бежали, и противник занял Ростов без боя: немцы сначала вышли восточное Ростова к Дону и стали форсировать его. В результате Ростов просто был оставлен[99]. Малиновского сняли с должности. Над ним нависла угроза немилости Сталина. После разгрома наших войск под Ростовом противник быстро занял Цимлянскую. Падение Цимлянской - это непосредственная угроза Нижней Волге.

От Цимлянской до Волги рукой подать. Цимлянская, Калач-на-Дону и Волга километров 150. Я сейчас стал уже забывать расстояния, хотя тогда измерял их довольно часто на своей автомашине. Из-за плохой распорядительности командующего 62-й армией Колпакчи мы с Гордовым освободили его от должности и в следующем месяце назначили Лопатина[100]. Завязались бои с немцами уже на подступах к Дону, у Калача. А в Цимлянской они вообще уже были на Дону. Однажды мы с Гордовым решили поехать в 64-ю армию и познакомиться с ее командующим Чуйковым. Я Чуйкова прежде не знал, а только слышал, что это боевой генерал, который был нашим военным советником у Чан Кайши. Он только что приехал из Китая и сразу принял резервную 64-ю армию. Армия эта стояла южнее. Поехали мы к ней по степи. Тревожных донесений с этого фланга тогда не имели. Но когда приехали туда, увидели ужасную картину. Там тянутся калмыцкие полупустынные степи. Много земель, непригодных для обработки. По ним, как белые лебеди на буром фоне, рассыпанным строем тянулись от Дона на восток бойцы 64-й армии. Они были прижаты противником к Дону и вплавь, сбросив обмундирование, в нижнем белье переплывали, кто мог, реку и отступали на восток.

Приехали мы в расположение штаба. В небольшом кустарнике стояли машины и все остальное, что нужно для штаба. Никаких строений не было. Дорожки были хорошо распланированы, убраны и почищены. Там познакомились мы с новым командующим армией. Чуйков был элегантно одет. Необычно, не так, как другие наши генералы одевались во время войны. Ходил со стеком в руке. Производил впечатление человека с претензией. Создалось не особенно-то приятное впечатление. Гордов набросился на него со всей своей грубостью и руганью. И действительно: ведь армия потеряла управление. Учитывая тяжелую обстановку того времени и то, что Чуйков только что прибыл из Китая и внешне выглядел довольно вычурно, он производил невыгодное впечатление. Мы вынуждены были поставить вопрос о его замене. Освободили Чуйкова, передвинули его в опергруппу, а назначили взамен на 64-ю армию Шумилова. Шумилов прежде замещал командующего 21-й армией. Чуйкова мы взяли в резерв фронта. Шумилов, когда принимал армию, попросил, чтобы перевели вместе с ним и члена Военного совета Сердюка. Он говорил, что они привыкли друг к другу и уважают друг друга. Мы уступили и перевели Сердюка членом Военного совета в 64-ю армию. Так Шумилов с Сердюком и продолжали управлять этой армией, вплоть до разгрома войск Паулюса под Сталинградом.

Потом, после разгрома Паулюса, я встретился с Шумиловым и Сердюком уже тогда, когда они пришли к нам на Курскую дугу и заняли участок по Донцу. Их армия называлась уже 7-й Гвардейской: 64-я в результате успешных боев под Сталинградом была названа Гвардейской. Она пришла в полном составе и заняла участок фронта севернее Белгорода. А пока что мы с Гордовым поручили Чуйкову собирать отставших бойцов, организовать из них отряды и действовать против врага. Чуйков занялся этим делом. Он быстро организовал отряд, не помню, какого состава, отличился, хорошо наносил удары по врагу, который рвался к Волге. Это было уже перед осенью. Между тем получилось так, что командующий 62-й армией[101] обманул командующего войсками Сталинградского фронта, которым стал в то время уже Еременко[102]. Возник вопрос, кого же назначить командующим 62-й армией, которая отходила прямо к Сталинграду и должна была защищать его? К этому времени у меня сложилось уже очень хорошее впечатление о Чуйкове.

Мы позвонили Сталину. Он спросил: "Кого же вы рекомендуете назначить на 62-ю армию, которая будет непосредственно в городе?". Говорю: "Василия Ивановича Чуйкова". Его почему-то всегда называли по имени и отчеству, что было в рядах армии редко. Не знаю, почему так повелось. Сталин спрашивает: "А не пропьет он армию?". Отвечаю: "Товарищ Сталин, я никогда не слышал, что он пьяница и может как-то пропить армию. Не знаю, откуда у вас такие сведения о Чуйкове. Чуйков себя очень хорошо показал как командующий отрядом, который он сам организовал. Думаю, что он и впредь будет хорошим организатором и хорошим командующим 62-й армией". Сталин: "Хорошо, назначайте. Утвердим его". Это произошло уже при Еременко. Тогда противник прижал нас. Не помню точно, когда к нам прибыл с фронтовым штабом Еременко. Сначала ему был отведен особый участок и выделены для него войска. Он находился в составе Сталинградского фронта с какими-то особыми полномочиями. Это было мне и тогда непонятно, и сейчас я никак не могу разобраться, что это значило. Пришел он, представился. Я с ним тогда и познакомился, но не понимал его полномочий. Но раз доложил, то и ладно. На войне приветствуется вс? и все, кто может стрелять. Так он начал действовать там. Кончалось жаркое лето 1942 года. Жаркое во всех отношениях.

У РУИН СТАЛИНГРАДА

Противник сосредоточил свои усилия в направлении Калача-Сталинградского[103]. На наших реках, текущих к югу, правый берег господствует над левым. Если противник подойдет к Дону и займет его правый, высокий берег, то сможет создать благоприятные условия для форсирования реки: он сумеет подавлять оборону на большую глубину артиллерийским и пулеметным огнем и под его прикрытием форсировать Дон или здесь, у Калача, или в другом месте. Мы делали все, что только было в наших силах, чтобы не допустить этого. Сталинградский тракторный завод оказывал нам очень большую помощь ремонтом поврежденных в бою танков. Мы, опираясь на эту помощь, собрали все подбитые и изношенные боевые машины, которые у нас были, стащили их на тракторный завод и мобилизовали рабочих на ремонт. Я говорю: мобилизовали. Можно понимать так, будто мы приложили какие-то усилия, чтобы как-то заставить рабочих и инженеров приступить к ремонту. Ничего этого не было. Рабочие, инженеры, служащие, все жители Сталинграда отдавали фронту все, что могли. И как только мы сказали, что обращаемся с такой просьбой, сейчас же рабочие и инженеры, взявшись за дело, начали ремонтировать танки.