Когда звонит убийца. Легендарный профайлер ФБР вычисляет маньяка в маленьком городке - Марк Олшейкер Страница 34

склонили головы в молитве. Несмотря на то что это была постановка, церемония получилась почти невыносимо трогательной, и я несколько раз ловил себя на том, что задыхаюсь от избытка чувств, наблюдая за тем, с каким достоинством и как сдержанно переносит горе каждый член семьи – учитывая, что горе это выставлено на всеобщее обозрение. И все же я надеялся – поскольку именно я убеждал их организовать это мероприятие, – что они получают от него столько же эмоций, сколько и отдают. И более того, я надеялся, что НС наблюдает за ними и мы сможем заставить его среагировать.

Следуя разработанной стратегии, я хотел, чтобы члены семьи выступили перед СМИ и выразили свое горе и боль. Я надеялся, что по крайней мере мы заставим убийцу позвонить снова и прокомментировать слова, сказанные семьей журналистам. Рассчитывать на то, что убийца почувствует себя виноватым, не приходилось, но попытаться добиться от него хоть какой-то реакции стоило.

Я с удовлетворением отметил, что в репортаже подробно рассказывается об ответах Смитов, сказавших, что пройти через это испытание им помогла единственно их непоколебимая вера.

– Только так мы могли с этим справиться, – заявил Боб Смит. – Мы верим.

Мы разыграли и связь с днем рождения.

– Сегодня еще тяжелее осознавать, что в этот день, когда ты родила дочь, ее нет здесь с тобой, – сказала Хильда, – осознавать, что она никогда больше не будет рядом.

Она упомянула, что они с Бобом планировали вечеринку у бассейна на день рождения Шари и в качестве подарка-сюрприза купили большой плакат с изображением медведя-коалы.

Боб сделал замечание, которое я часто слышал во время моих многочисленных встреч с семьями, потерявшими близких в результате убийства:

– Знаете, раны заживают, но шрамы остаются навсегда.

На протяжении всей церемонии я присматривался к публике, высматривая подозрительных личностей, тех, кто странно двигался или старался оставаться незамеченным. Помощники Меттса записали номера машин, которые притормаживали, проезжая мимо, хотя я уверен, что большинство делали это из любопытства.

Когда мероприятие закончилось, камеры выключили, а репортеры убрали блокноты, я увидел, как это все отразилось на каждом члене семьи. Они словно пережили шок и не хотели никого видеть и ни с кем разговаривать.

Особенно тяжело пришлось Дон, на которую легло основное бремя испытания. Позже она сказала нам:

– Я была очень зла из-за всей этой сцены с коалой, из-за того, что нужно делать это и многое другое, чтобы вынудить этого человека связаться с семьей. Ведь мы думали, что только так его удастся поймать. Мне было неприятно, нехорошо, хотя этого никто не видел, потому что я выполняла то, что должно. Но потом, конечно, как только все было сделано, мы развалились. Я поднялась наверх, в свою спальню, и просто рыдала. Но у нас были замечательные друзья и люди, которые поддерживали нас, чтобы мы не проходили через все это в одиночестве.

Меня не радовало, что нам пришлось подвергнуть Дон такому испытанию, но я искренне восхищался тем, как она справилась, и сказал ей об этом. Как только кто-то из вашей семьи становится жертвой жестокого преступления – а убийство, конечно, самое худшее из зол, – открывается мир боли. Часто единственный способ пройти через это – пройти через это. Я знал, что как бы сильно семья ни переживала сейчас, они не смогут по-настоящему горевать, пока убийца Шари не предстанет перед судом. То, что мы сделали на кладбище, безусловно, было попыткой в этом направлении.

* * *

Похоронная служба по Дебре Мэй прошла на следующий вечер в баптистской церкви в Вудфилд-парке, сами же похороны состоялись на кладбище Мемориал-гарден в Колумбии. Родители отложили церемонию на день, чтобы она не совпала с днем рождения ее младшей сестры Бекки. Сотрудники полиции, расположившись по всей территории, останавливали и допрашивали тех, кто выглядел хоть немного подозрительно. Над головой кружил самолет шерифа. Мы не знали, появится ли НС на службе, и не были уверены, был ли он среди тех, кто пришел на похороны Шари, – но мы приготовились.

В церкви собралось около трехсот человек. Шестеро дядей Дебры Мэй, некоторые из которых все еще жили в Огайо, несли ее маленький гроб, украшенный композицией из желтых ромашек и розовых и фиолетовых гвоздик. Среди скорбящих были Смиты, которые никогда не встречались с Хелмиками, но молились за них и остро переживали их потерю.

В своей краткой речи преподобный Макс Петтиджон обратился к собравшимся с речью о том, как воспринимается все случившееся:

– Это очень трудное время для всех нас. Мы напуганы, злы и сбиты с толку. Мы все в печали и горе, мы боимся за наших детей. Мы не чувствуем себя в безопасности в наших собственных дворах. Мы не доверяем незнакомым людям. Мы спрашиваем: «Когда это закончится?»

После церемонии мы с Роном сопровождали помощников шерифа Ричланда и агентов полиции до кладбища Мемориал-гарден в одиннадцати милях от церкви. Двадцатитрехлетний дядя Дебры Мэй, Альберт Лоу, прочитал стихотворение, а затем Хелмики взяли лопаты и сами засыпали могилу. Я наблюдал за приехавшими на кладбище, выискивая кого-нибудь, кто соответствовал бы профилю.

Был он там или нет, я знал, что убийца прочтет об этом событии и увидит репортаж по телевидению, и не сомневался, что через день или два он снова свяжется с Дон.

Глава 13

Похороны милой, обаятельной девятилетней девочки в среду, 26 июня, стали самым печальным событием за время расследования. Я постоянно представлял моих маленьких дочерей. Но этот день также оказался самым важным.

В то время как Хелмики готовились попрощаться со своей Деброй Мэй, агенты лаборатории полиции Южной Каролины в Колумбии обнаружили то, что могло стать прорывом в изучении «Последней воли и завещания» Шари – единственного реального вещественного доказательства по делу, за исключением тел и одежды двух жертв.

Используя технологию ESDA, они смогли выявить почти микроскопические следы записей на предыдущих страницах блокнота. На одном из листов, похоже, был список продуктов. Также они рассмотрели там что-то вроде последовательности цифр. При более пристальном рассмотрении эксперты смогли разобрать девять из десяти цифр: 205–837–13?8. Скорее всего, это был телефонный номер, первые три цифры обозначали код Алабамы, а 837 – номер коммутатора в Хантсвилле. Поработав с отделом безопасности «Саузерн Белл», агенты полиции просмотрели все десять возможных телефонных номеров в Хантсвилле, затем перепроверили телефонные номера, чтобы узнать, звонил ли кто-нибудь с них, связанный с округом Колумбия – Лексингтон.

Выяснилось, что на один из десяти телефонных номеров за несколько недель до похищения Шари поступило несколько звонков с домашнего телефонного номера в пятнадцати милях от дома Смитов. По-видимому, то была либо самая сильная зацепка, либо одно из тех странных совпадений, которые мы часто наблюдаем в сложных