Таинственный Рафаэль - Константино д'Орацио Страница 34

это не совсем верное впечатление, но, кажется, Санти в этом письме говорит только о деньгах. Для него это был единственный способ объяснить свое везение Симоне. От чувств, страстей или других эмоций здесь нет и следа. Огромные деньги, которые крутятся вокруг него, – единственная деталь, которая может впечатлить родственника. Этот постоянный подсчет денег впечатляет своей прозаичностью. По сути дела, каждый великий художник должен был заботиться об этом аспекте: Леонардо, несмотря на свои высокие заработки, находился в постоянном банкротстве, Микеланджело ненавидел разговоры о финансах, но в итоге проявил себя исключительным скупердяем, а Рафаэлю удавалось прекрасно справляться с этой стороной жизни. Более того, ему удалось сделать неплохие вложения в недвижимость, которым позавидовал бы даже профессиональный финансист.

Его цветущее состояние помогало ему свободно чувствовать себя с клиентами, даже если это были кардиналы или представители самых знатных семей. Он общался с ними на равных. Более того, ему удалось выторговать исключительно удачные условия работы. После успеха ватиканских станц Санти начал вести себя как суперзвезда, хотя имел дело с самыми богатыми и влиятельными лицами, например с банкиром Агостино Киджи.

Больше чем банкир

Как только Агостино исполнилось 20 лет, он получил от отца часть семейной компании в Риме. Был 1487 год, и юноша присутствовал при постройке роскошных резиденций, меняющих облик Рима: вилла Бельведере папы Иннокентия VIII на Ватиканском холме, Палаццо делла Канчеллерия на Кампо-деи-Фьори, апартаменты папы Александра VI (Родриго де Борджиа). После долгих лет, видевших исключительно постройки башен, защитных стен и крепостей, архитектура и живопись вновь становились статусными элементами для демонстрации собственной влиятельности.

В этой атмосфере постоянного соперничества Агостино удалось вступить в контакт с высшими сферами римского общества и получить от папы Борджиа управление папскими соляными приисками. Он начал одалживать деньги французскому королю Карлу VIII, вел дела с семьей Медичи и спонсировал церковную карьеру Юлия II. Ему удалось открыть филиалы своего банка в Египте, на Ближнем Востоке и в Северной Европе.

Настоящий взлет в его предпринимательской карьере наступил в 1500 году, когда ему доверили руководство добычей алюминиевых квасцов в Тольфе. Эта минеральная соль необходима при окраске тканей, а ее импорт из Османской империи становился все более дорогим и опасным. Конечно, папа взял с Агостино высокую арендную плату, но всего за несколько лет Киджи удается установить монополию на этот материал во всей Италии. Арендная плата в восемьдесят пять тысяч дукатов в год – совершенно невероятная сумма – нисколько его не беспокоила. Судя по всему, на алюминиевых квасцах он зарабатывал триста дукатов в год. Агостино Киджи стал самым богатым человеком в Европе.

В 1509 году Юлий II принял его в свою семью, и на гербе Киджи появился кроме традиционных шести холмов, увенчанных звездой, еще и дуб семьи делла Ровере.

В огромной степени он был обязан успехом своей невероятной способности устанавливать связи с самыми влиятельными людьми в Европе. Агостино быстро учился и понял, что одни только деньги не дают желанного престижа. Он женился на Маргерите Сарачини из семьи богатых сиенцев, но она умерла в 1508 году, оставив его без наследников.

С этого момента личная жизнь банкира становилась все более сложной. Он начал втираться в доверие к семье Гонзага, чтобы заполучить руку их дочери Маргериты. Но на девушку не произвело никакого впечатления его богатство, и она отвергла предложение: ей казалось, что Агостино ее не достоин. Он оставил матримониальные планы и сошелся с Империей, самой известной римской куртизанкой, прелестной и образованной как ни одна другая женщина. Власть Киджи была настолько прочна, что он совершенно не стесняется показываться на публике в обществе гетеры, пусть и обслуживающей исключительно высшее общество. Утверждали, что он предложил ее Рафаэлю в качестве модели для некоторых его картин, и тот взял плату «натурой».

Но и отношения с Империей продлились недолго: в одну из своих поездок в Венецию Агостино потерял голову от молоденькой куртизанки по имени Франческа Ордеаски. Для девушки началась настоящая сказка. Банкир искренне и глубоко любил ее и даже посвятил ей оформление потрясающей виллы, которую он построил на берегах Тибра. Настоящий храм любви. Безукоризненный шедевр, прекрасно вписывающийся в его предпринимательскую стратегию. Талант Рафаэля стал ему помощником.

Между городом и деревней

В преддверии 1500-летней годовщины рождения Христа папа Александр VI начал прокладывать новую дорогу вдоль западного берега Тибра: прямую магистраль, которая облегчила бы подступ к Ватикану толп паломников, ожидавшихся со стороны порта Рипа Гранде. Дорогу эту закончил Юлий II, но в начале века она быстро стала элитным местом, где самые богатые семьи города строили свои резиденции.

Агостино Киджи быстро понял значение этого района и купил на виа делла-Лунгара, сразу за Септимиевыми воротами, землю, на которой он решил построить свою римскую резиденцию. К его огромной удаче, во время рытья фундамента обнаружилось, что еще в античные времена кто-то построил здесь загородную виллу. Банкир не мог знать, что он выбрал то самое место, где Марк Агриппа, зять императора Августа, выстроил свою роскошную резиденцию, но связь с прошлым прекрасно вписывалась в его планы.

Тосканскому архитектору Бальдассаре Перуцци, который уже работал для Киджи в Сиене, Агостино заказал постройку, которая напоминала бы античные модели. Тот разработал весьма новаторский проект: вилла Киджи, погруженная в великолепный парк, могла соперничать с самыми блистательными виллами семьи Медичи, но ее отделка напоминала о римских палаццо. Здание не поднималось выше третьего этажа и было разделено на три сектора: два более крупных по бокам и один, чуть вдающийся назад, по центру – как у тосканских домов этого времени. Но на фасаде незаметна грубоватость загородных жилищ: рифленый камень уступил место античным пилястрам, гордо выставившим свои коринфские капители. В центральной части открывалась лоджия, которая соединяла внешнее и внутреннее пространство. Получивший задание максимально приблизиться к античным архитектурным традициям Перуцци изменил собственную манеру. Он сам руководил строительством для земляка нового жилища, которое уже в момент постройки описывали как нечто среднее между палаццо и загородной виллой. Совершенно замечательное здание, способное поразить миллионы туристов, – ведь за пять веков оно почти не изменилось.

Но для Агостино, готового подчинить искусство своим личным интересам, эта вилла стала прежде всего способом увенчать свою головокружительную карьеру.

Навязчивая любовь

В одном из залов первого этажа Киджи попросил Перуцци изобразить на потолке его личный гороскоп: художник прибег к классической мифологии, чтобы отобразить божественный дар младенцу, появившемуся 28 ноября 1466 года. С одной стороны