Виктор Болдырев - Гибель синего орла Страница 34

Мощное сжатие вздыбило ледяное поле. Разводья с треском захлопываются, дробя на тысячи кусков мелкие льдины. Тяжелые льды с оглушительным скрежетом лезут друг на друга, нагромождаясь торосами.

Взмахнув последний раз шестами, вгоняем вельбот в щель между ледяным полем и плоской льдиной, едва возвышающейся над водой. Льдина упирается в борт "Витязя". Дубовые доски обшивки прогибаются, шпангоуты трещат. Бросив шесты, выпрыгиваем на высокий край ледяного поля.

"Витязь" медленно приподнимается, кренится и, выскользнув вдруг на льдину, валится на выпуклый борт. Высокий киль вельбота, окованный медью, глубоко врезается в голубоватый лед. Яйцевидная форма корпуса спасает вельбот от гибели.

Напор льда продолжается недолго. Ледяное поле вздрагивает, трескается надвое и застывает. Вид моря изменяется неузнаваемо. Еще недавно было лето, теперь наступила арктическая зима: сплошной торосистый лед закрывает воду, в тумане изломанные стены торосов поднимаются таинственными снежными хребтами, а "Витязь" кажется кораблем, затертым льдами.

Холодно. Изрубив одну из банок вельбота, разводим костер под кормой "Витязя" и кипятим чай. Огонь костра и согревающий напиток вернули нас к жизни. Теперь можно и пешком пробраться по ледяным полям к мысу Баранова.

- Пойдем на берег? - спрашиваю Пинэтауна.

- Нельзя бросать вельбот - пропадет корабль, - отвечает юноша.

Пинэтаун прав: случись малейшая подвижка льдов, и разводья преградят обратный путь к вельботу. Оставлять "Витязь" на произвол судьбы нельзя.

Долгую, бесконечную ночь провели мы на ледяном поле у вельбота, ожидая нового сжатия. Северный ветер стих, льды не двигаются, и плотный туман окутывает море.

Утром туман рассеивается, и перед нами открывается величественное зрелище. Прозрачный воздух рябит, как в знойный летний день. Горизонт словно раздваивается. Изображения льдов высоко повисают над морем; изменяясь, они принимают вид то ледяных замков, то голубоватых глетчеров или огромных искрящихся гор. Темные разводья среди льда кажутся островами, а мыс Баранова - высокой скалистой вершиной.

Мы наблюдаем арктический мираж редкой красоты. Миражи появляются в полярных странах в безветренную ясную погоду при неодинаковой температуре и плотности слоев воздуха. Лучи света, преломляясь в неоднородных слоях атмосферы, высоко поднимают и причудливо изменяют изображения предметов.

По-видимому, теплый воздух тундры надвигается с юга и теснит холодную атмосферу Ледовитого океана. Нагретый воздух проникает в слои холодной атмосферы, и над морем образуется "слоеный пирог" из воздушных масс неодинаковой температуры и плотности. Можно было ожидать южного ветра и очередной подвижки льдов.

Несколько часов играл перед нами мираж воздушными призраками. К полудню с берега действительно подул южный ветер. Разница в температуре и плотности воздушных слоев сгладилась. Мираж исчез.

Между льдинами появляются широкие черные разводья. Путь к мысу Баранова очищается ото льда, но сдвинуть тяжелый вельбот с ледяного поля в воду вдвоем, без лебедки, невозможно. "Витязь" лежит на льдине, точно рыбацкий бот на отмели после отлива. Южный ветер усиливается, и льдину относит в океан. Берег постепенно скрывается в туманном отдалении.

Бесконечной вереницей сопровождают нас ледяные глыбы и айсберги. Разгрузив трюмы "Витязя" и действуя рычагами, мы все же не можем пошевелить вельбот, сделанный из тяжелых дубовых досок.

Если нам не посчастливится встретить судно, мы станем вечными пленниками арктической пустыни. У кромки тяжелых льдов действуют постоянные полярные течения, и неуправляемая льдина с "Витязем" будет вовлечена в дрейф к центру полярного бассейна.

Ширина прибрежной полыньи, по которой плывет наша льдина, летом при южных ветрах значительно увеличивается. Далее начинаются тяжелые льды Арктики...

Происхождение прибрежной полыньи связано с отепляющим действием вод Колымы и нагретого летнего воздуха континентальной тундры. Издавна этой полыньей пользовались русские полярные мореходы в плаваниях восточнее устья Колымы. Впервые воспользовался ею в 1646 году русский промышленник из Мезени Исай Игнатий. Он сообщил в своей челобитной, что при выходе в море из устья Колымы "усмотрел место между льдинами и матерой землей, коим шли двое суток" до Чаунской губы. Этим путем ходили на восток Михаил Стадухин, казак Баранов, Семен Дежнев, Дмитрий Лаптев, Николай Шалауров.

Советские моряки хорошо изучили эту дорогу в сквозных рейсах с караванами торговых судов по Северному морскому пути...

Встретим ли мы корабль?

Два часа потратили мы на медвежью охоту и разделку убитого зверя, но сколько бед принесла эта непозволительная проволочка!

Нужно немедленно что-то предпринять. Но что толкового можно придумать в нашем положении?

Льдина метров двести длиной, и управлять ее движением нечего и думать.

Расстелив медвежью шкуру, мы устраиваемся с Пинэтауном у кормы "Витязя", уныло пережевывая сухие галеты. Берег тундры окончательно скрывается на горизонте. Льдина быстро дрейфует на север.

Невольно думаю о Нанге. Как решился Чандара плыть с девушкой на маленькой лодке вдоль опасных берегов Восточной тундры? Хрупкий челн могли опрокинуть волны или раздавить морские льды. Неужели Нанга погибла вместе с безумным стариком?

Пинэтаун, опустив голову, задумчиво перебирает ремешки на поясе; обветренное лицо его спокойно. Не хочу огорчать юношу невеселыми мыслями.

Неожиданно молодой пастух вскакивает и, хлопая себя кулаком по лбу с необычайным ожесточением, приговаривает:

- Тарбаганы, ленивые тарбаганы! Лед рубить, лед рубить надо!..

Мысль Пинэтауна оказывается удивительно простой. Вельбот лежит на льдине боком к воде. Поспешно вытащив топоры, принимаемся вырубать широкий ледяной скат. Долго приходится трудиться над ледяным спуском. Теперь киль вельбота держится лишь на двух ледяных выступах.

Последние упоры срублены!

Вельбот качнулся и, скрипя медью окованного киля, покатился с ледяной горы. Бухнувшись в море и зачерпнув воды, "Витязь" заплясал на волнах около льдины. Вычерпываем воду, грузим снаряжение, с радостью поднимаем паруса и галсами идем против ветра на юг, к невидимому берегу.

Вдали снова появляются темные скалы мыса Баранова и длинная полоса прибоя у высокого берега Восточной тундры. Вскоре вельбот минует песчаную стрелку и входит в просторную лагуну у перешейка мыса Баранова.

Граница совхоза осталась далеко на западе. Мы вступаем на берега Чукотского национального округа.

Глава 8. РАКУШЕЧИЙ ХОЛМ

Глухо, пустынно, безлюдно на берегу бухты Баранова. Песчаные дюны заросли вейником. Среди высоких стеблей отпечатались следы зайцев. Дюны отмечают древнюю береговую линию отступившего моря. Песчаная стрелка обмелевшей бухты свидетельствует о том, что море продолжает отступать и в наше время.