Илья Голенищев-Кутузов - Данте Страница 34

На опустевший престол св. Петра был выбран единогласно 22 октября 1303 года Бенедикт XI, которого хвалили и гвельфы и гибеллины. По происхождению своему он был пополан. Папа Бенедикт, исполненный лучших намерений, решил прекратить вражду менаду озлобленными партиями. Он не хотел быть ни гвельфом, ни гибеллином. Вскоре он назначил двух кардиналов, одним из них был Никколо да Прато, из гибеллинской семьи, чрезвычайно склонный к сторонникам императора. Кардинала Никколо да Прато папа направил снова умиротворять Тоскану. В делах флорентийских разобраться было нелегко, особенно было трудно уследить за всеми изменениями, происшедшими в гвельфской партии. Белые гвельфы сражались вместе с гибеллинами против черных. В самой Флоренции уже образовалась трещина между сторонниками мессера Корсо Донати и сторонниками мессера Россо делла Тоза.

Для примирения белых и черных кардинал Остии — таков был официальный титул Никколо да Прато — приступил к предварительным переговорам в самой Флоренции. Она открыла свои ворота, и в родной город вошли 14 представителей белых и гибеллинов. Правящие черные приступили к собеседованиям двулично и лицемерно. Разговоры кончились ничем. Делегаты белых должны были оставить Флоренцию. Кардинал подвергся инсценированным нападениям и поспешил уехать из Флоренции в Перуджу, где находился папа. Но Бенедикт вскоре умер, похоронив с собой все свои стремления к миру. Некоторые говорили, что его отравил Ногаре, клеврет Филиппа Красивого.

В Тоскане возобновилась война между белыми и черными, но успех чаще склонялся на сторону черных. В жаркий июльский день 1304 года войско белых и гибеллинов, сломав сопротивление окрестных замков, приблизилось к стенам Флоренции. Главари черных и Корсо Донати отправились с посольством в Рим к папе, и флорентийцы остались без опытных военных руководителей. Когда в городе стало известно, что ранним утром белые захватили ближний замок Ластру, многие гвельфы во Флоренции поспешили укрыться в монастырях в ожидании торжественного входа белых, стоявших у самых ворот города. Белые и гибеллины несли в руках пальмовые ветви и кричали: «Мир!» В одном месте они даже вошли через плохо охраняемые ворота в город, но были отбиты. Из-за промедления и ошибок предводителей наступавших Флоренцию взять не удалось, несмотря на то, что на этот раз были большие шансы на победу. С походом на Ластру окончился большой период борьбы флорентийских белых и гибеллинов с черными. Однако стычки и небольшие бои происходили еще долго.

Данте был прав, вовремя покинув лагерь белых. Можно предположить, что именно в 1304 году Данте, надеясь на мир, на милость нового папы, а также на посредничество кардинала Никколо да Прато, написал канцону: «Мое три дамы сердце окружили». В канцоне горькие мысли об изгнании мешаются с мыслями о возвращении на родину. Данте представляет себе трех аллегорических дам, пребывающих под властью высокой любви. Это три добродетели: Справедливость, Правда и Законность. Всеми отвергнутые, они бродят, как нищенки, и нигде не находят прибежища на земле, захваченной тиранами и насильниками. Они пришли с верховий Нила: в средневековом представлении Нил — одна из четырех рек Земного рая. Три дамы связаны кровным родством. Божественная и заложенная в природе Справедливость родила человеческую Правду, а человеческая Правда родила Законность. Затем мы узнаем, что не только эти три дамы, но также Умеренность и Щедрость отвергнуты порочным миром. В заключении Данте говорит, что он гордится своим изгнанием:

Пусть белыми по воле провиденьяЦветам не сужденоПребыть, но заодно,Кто пал с достойными, того признаньемНе обойдут.

Данте идет на компромисс со своей совестью, он согласен даже покаяться в несуществующих преступлениях, которые он будто бы совершил.

У сердца смерть стоит — уж подступила.Будь я виновен даже,Недолго прожила моя вина,Раскаяньем давно погребена.

Он ждет разумного примирения и мудро советует своим политическим противникам проявить великодушие.

Канцона, птицей белой мчись на лов,Канцона, черными лети борзыми,Что путь под отчий кровОтрезали, меня лишив покоя.Ни от кого скрывать не вздумай, кто я;Разумные уметь прощать должны:Прощенье — наилучший лавр войны.[11]

Но черные никому ничего не прощали. Надежды Данте вернуться домой были тщетны.

Глава одиннадцатая

По стопам изгнанника

На небе Марса в семнадцатой песне «Рая» Каччагвида «предрекает» своему потомку:

Твой первый дом в скитальческой судьбеТебе создаст Ломбардец знаменитыйС орлом святым над лестницей в гербе.

У Большого Ломбардца — Бартоломео делла Скала Данте оставался с весны 1303 года до смерти властителя Вероны — 7 марта 1304-го. С наследником Бартоломео, Альбоином, Данте не поладил. В четвертом трактате «Пира» Данте отзовется о новом веронском правителе весьма пренебрежительно. Младший из братьев делла Скала — Кан Гранде в годы первого пребывания Данте в Вероне был еще мальчиком — ему шел пятнадцатый год, и он не мог, по-видимому, ничем помочь Данте.

Устами Каччагвиды Данте хвалит доблесть, великодушие и щедрость младшего Скалигера, который впоследствии, уже после смерти императора Генриха VII, станет его другом и покровителем.

Данте поссорился не только с Альбоином, но и с его братом Джузеппе. Комментаторы «Божественной Комедии» XIV века, особенно сын Данте Пьетро и Бенвенуто д'Имола, рассказывают о порочной жизни Джузеппе, побочного сына Альберто, сеньора Вероны. В 1292 году отец сделал его аббатом Сан Дзено, самого известного в городе монастыря, который находился под его управлением более двадцати лет. Джузеппе был хром и неказист. В ранней молодости аббат жил тихо и скромно, но затем стал предаваться разным излишествам и порокам. Возглавляя банду гуляк, он бродил ночью по Вероне, наводя ужас на мирное население. Настоятель Сан Дзено и его оголтелые спутники нападали на женщин и не брезговали грабежами. Данте строго осудит в «Чистилище» Альберто делла Скала за то, что он ославил божий дом, назначив своего недостойного, «с душой еще уродливей, чем тело», погрязшего в разврате сына настоятелем монастыря. Весьма возможно, что Данте жил не во дворце семьи делла Скала, а в аббатстве и был свидетелем бесчинств хромого аббата. Можно предположить, что Данте недолго оставался в Вероне после смерти Бартоломео делла Скала и уже в конце 1304 года покинул — на долгие годы — свое первое убежище в изгнании. Известнейшие терцины из «Рая» мы невольно относим к этому последнему году пребывания Данте в гибеллинской столице северной Италии: