Коллективные сборники - Со щитом и мечом Страница 34

На другом конце провода послышался такой заразительный смех, что Лубенников тоже не удержался, чтобы не расхохотаться. Впрочем, Шевченко даже не подозревал, насколько точно он предугадал события: уже в конце июня в Тучинском районе действительно установится нормальная жизнь, начнут спокойно работать учреждения и предприятия, практически завершится коллективизация. Но все это будет через три месяца. А пока…

В начале апреля старший лейтенант Шийко доложил Лубенникову, что вблизи церкви села Дроздов, на том самом месте, где 7 февраля был задержан боевик Кнопки под кличкой Павло, появляется неизвестный человек, одетый в форму артиллериста. Кто он? Почему вооружен? Что заставляет его передвигаться только в ночное время?

«Артиллеристом» оказался житель Дроздова Марчук И. Я., он же Ананий – боевик Кнопки. При попытке скрыться из окруженного дома на хуторе Рудка он был убит в ночь на 19 апреля. А несколько дней спустя в кустах на торфоразработке был найден тайник главаря банды Данько, через который он поддерживал связь со своим доверенным лицом. Успехи чекистов заставили Данько всерьез подумать о том, чтобы запастись надежными документами и уйти куда-нибудь на восток страны. Именно вопрос о документах и заставил Данько назначить ночью встречу с этим доверенным лицом на отдаленном хуторе села Матиевка. Чекисты, проверяя тайник каждые сутки, были в курсе даты и места назначенной встречи. Казалось, иммитация поисков другой банды – Богдана и инсценированный уход чекистов из Матиевки в Тучин должны были придать Данько уверенности. Но Лубенникову и Рассихину, которые устроили засаду на чердаке хаты одинокого деда (его сарай был выбран бандитами местом встречи), было видно, как время от времени на хутор приходят «случайные» люди и наблюдают, все ли здесь спокойно.

– А ты, дед, богато живешь! – подозрительно посмотрела на старика одна из таких «случайных» женщин. – Нечто к девчатам собрался: одеколоном за версту пахнет от твоего дома!

Лубенников, отчетливо слыша каждое слово, обомлел: все пропало! Это же он накануне стригся в парикмахерской! И надо же чтобы это чертова баба учуяла запах одеколона!

– Что ты, дочка, какие в моих годах девчата? – спокойно, даже с нотками обиды отвечал внизу дед. – Зуб меня мучит, вот я его одеколоном задабриваю…

Лубенников готов был расцеловать расторопного деда.

Наконец вечером 23 апреля Данько в сопровождении боевика Грубого явился на встречу. И только в последний момент сильный щелчок затвора автомата одного из чекистов помешал захватить бандитов живыми. Они открыли огонь, и в короткой, но яростной перестрелке были убиты.

А через неделю покончили с правой рукой Явора – Мухой. Этот верзила был ранен в плечо засевшими чекистами вблизи отдаленного хутора села Речица, но даже после этого оказывал отчаянное сопротивление.

В ночной перестрелке снова – в который раз! – удалось скрыться Явору. Почти целый год он не давал о себе знать, перебравшись в Гощанский район, и только на рассвете 12 апреля 1951 года его удалось ликвидировать возле Ючина, на хуторе Голин.

Но все это будет потом. А тогда после Мухи Лубенников уже готовил чекистов к схватке с районным проводником ОУН Нечаем. Его бункер оказался устроенным неподалеку от сел Бугрин-Майдан, в хозяйстве многодетной семьи сектанта Свидницкого С. И. Когда схрон был оцеплен, Нечай в ответ на предложение сдаться отказался – страшно было отвечать за содеянные преступления…

2 июня 1950 года за успешную ликвидацию оуновского подполья в Тучинском районе Министерство госбезопасности СССР наградило старшего лейтенанта П. Ф. Лубенникова именным боевым оружием. Эта награда – самая дорогая среди многих других, которыми отмечен его долгий и нелегкий путь чекиста. Тот путь, которому он верен и сегодня.

Евгений Шепитько

ЕГО НАЗЫВАЛИ БЕССМЕРТНЫМ

Пришел солдат Михаил Тетеря к своему дому в Берестье, а дома нет. Гуляет лишь ветер на пустыре. Горка обожженного кирпича – там была печка, покареженный штакетник, заросли полыни да яблони, посаженные Михаилом в пору его юности.

Сел солдат у дороги и горечью обкипело его сердце.

Подошел мальчик:

– Дядя, ты почему тут сидишь?

– Мать моя здесь жила…

– А-а, тогда пойдем со мной, вот сюда…

Под ногами солдата хрустнула ветка сухой лебеды.

– Вот, дядя, в этой ямке лежала убитая тетя Наталка. Ее бандиты завалили камнями. Я видел, как она там лежала – было немного видно руку, да еще косы ее были в крови…

Мама, мама… Не дождалась ты сына, родная. Сквозь огонь войны шел он к тебе, нес в вещевом мешке подарок – теплый платок, и вот…

– Дядя, не плачьте, вы же большой…

– Не буду, милый…

Погоревал солдат, вдоволь наговорился с двоюродным братом Андреем Тетерей, зашел в сельсовет, но председателя Карпа Подоляка не застал и утром уехал в Ровно, в обком партии.

И вот он волнуется, ожидает, когда позовут его, выслушают.

Воспоминания о недавнем посещении родного села прервал голос порученца первого секретаря обкома:

– Михаил Семенович Тетеря? Товарищ Бегма вас ждет.

В просторном кабинете Михаила Семеновича встретил плотный человек в военном мундире без погон – первый секретарь обкома партии Василий Андреевич Бегма.

– Садитесь, слушаю вас.

– Тетеря я, из-под Дубровицы…

– Знакомая фамилия. У вас были братья? Знавал я одного – партизанил со мной вместе. Кажется, Андреем звали. Вот эти добротные сапоги мне сшил.

– Да, этот мой двоюродный брат.

– Расскажите о себе, – сказал Бегма.

– Была у меня большая родня. Была… Отца белополяки убили в гражданскую, дядю Максима расстреляли фашисты. Брат Петр пал в неравном бою с карателями. Многих друзей убили бандеровцы. Матери тоже не стало – зарубили топорами те же бандеровцы.

– Успокойтесь, – Василий Андреевич налил из графина воды.

– Я в обморок не упаду. У меня теперь вместо сердца – камень. Дайте мне и моим сельским товарищам оружие.

– Собираетесь мстить?

– Да, надо уничтожать кровопийц.

– Ненависть зовет вас, как говорится, к решительным действиям, – твердым шагом прошелся по кабинету секретарь. – Кому будете мстить? Нужно разобраться в обстановке. Ведь в оуновские банды втянуты молодые парни, которых одурманили «самостийницкими» идеями, запугали кулаки. И стоит ли начинать нам нашу советскую жизнь с мести?

Нелегко было Михаилу Семеновичу разобраться в сложнейшей послевоенной обстановке в западных областях Украины.

Василий Андреевич сел рядом, по-отечески обнял Тетерю за плечи:

– Советчиком в таких делах должна быть совесть коммуниста. Уверен, вы быстро все поймете. Разобраться во всем вам помогут честные труженики села, их большинство. Помните: не только у вас одного большое горе. Нет в нашей области села, где бы оуновцы не вырезали десятки семей.