Алексей Лосев - Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед Страница 34

Виктор Шкловский, Жирмунский, Тынянов, Энгельгардт. Их разогнали как формалистов, но этот формализм для нас очень полезен. Мы с тобой не против формализма, хотя формализм у нас занимает подчиненное положение. Даже Хомский в конце концов отказался от того, чтобы полностью исключить из структуры смысл. Правда, смысл есть целое, а целое охватить всегда трудность очень большая. Мы принципиальные формалисты, потому что нельзя хвататься за всё сразу. Надо себя ограничить. Я формализмом не брезгую, сам много писал о формальных моментах.

Но Горнунг тут [97] слишком уже впал в содержание, в идейность. Странно. Ведь он лингвист, а лингвистика всегда формальна. Вот у нас была диссертация «Многомерная классификация русских пред¬ложений». Там шла речь только о классификации по принципу син¬таксической формы. На самом деле в реальной жизни мы говорим конечно не синтаксисом, а — коммуникативной[98]

ОПОЯЗ — я не ручаюсь…

Будагов всех исправляет. Нахов однажды на заседании кафедры сказал по-английски Classical philology через кля-. Нет, поправил Бу- дагов, надо

произносить клэ! Нахов говорит: «Я замолчал. Будагов не любит возражений. Пошел к Ахмановой. Она подтверждает, что надо кла-! Посмотрел во многих словарях, везде[kla: ]»[99] Тот единственный голос против, который был подан на защите Нахова, он убежден, была месть Будагова. Что Будагов голосовал против, подтверждается тем, что свое отрицательное мнение Будагов сообщил председателю экспертной комиссии в ВАКе. — Аза однажды сказала где-то речь на греческом, этот председатель с ней стал в обнимку, говорил, что надо изучать только греческий язык — и советскую эстетику.

Будагов настолько злопамятен, что даже сделал донос председателю экспертной комиссии. А так он вежливый. Но очень любит критиковать и поправлять. Когда однажды на факультете выступал кто-то — чуть ли не Зализняк или кто там из новых, — студенты вывесили большую афишу: «Такого-то числа выступает Зализняк!!!» Будагов взбесился. Сорвал афишу, принес к декану, бил по курноске и говорил: «Это разве университет? Это цирк! Это плакатный метод!» Он бунтовал недели две. Декан посмеялся. Плакат сняли сразу, но Будагов шумел недели две.

Но он действительно много знает. Он все эти языки романские знает, прекрасно произносит. В научном отношении он человек солидный, а в смысле личного поведения вот каков.

Я могу приветствовать кого-нибудь:

Поэт в поэтах первый,

Ты здесь, седой шалун,[100] —

но если ты это скажешь, то будет сочтено непочтением, и ты пострадаешь. Потому что я все свои карьеры сделал, никуда не стремлюсь, занимаюсь своим делом, остальное меня не интересует. В администрацию я никогда не лез и ненавидел всё это. Только научная работа моя последняя слабость. Продвижение меня не интересует. Я уж всё прошел. Ходить и критиковать, как кто произносит… Я вот например сказал: chez Нотёге, с liaison[101]. Аза меня поправила: liaison не работает с именами собственными. Но я не претендую на

совершенное знание. Я языками владею для себя достаточно, а вся лингвистика далеко от меня. Пусть спорят. Des chocs des opinions jaillit la verite.

Сегал жена Жирмунского. Ее статья есть о классицизме в Литературной энциклопедии.

Лотман — у него внушительная, интересная первая книга по семиотике. Его называют столпом формализма. Но там не формализм, а учение о форме; это не есть формализм.

Меня удивляет, что мы, двое разумных, тебя слушаемся.

30. 9. 1971. — Как одинок был Иванов.

Да, публика его не понимала. Вот что удивительно: ни одного стиха о политике у него нет за 50 лет, и тем не менее он у нас до сих пор persona non grata.

— Но «Прометей»? Он там рисует богоборчество, безблагодатную волю, напоминающую дух русской революции.

Ну, это же твои догадки… В «Прометее» идет восстание механизма против организма. Так ведь и все Прометея представляли, как технику, механизм, даже Эсхил. Только Шелли относился к нему целиком положительно. Но тут у Шелли уже появилось другое… Прометей механическое начало, Зевс жизненное. Греки даже в своих этимологиях имя Зевса по-разному объясняли, некоторые вели его от ςάω ςάων живой. Начало жизни.

Греческая этимология? Есть несколько томов Grammatici graeci и Grammatici latini, и во всех античных источниках этимология дана в плане чисто описательном. Немного наивно.

Падежи? Надо было назвать не nominativus, именительный, а субъектный падеж: нечто полагается как субъект. Не родительный, а родовой. Не accusativus, винительный, a causalis, aixiaxiKov, причинный, т. е. показывающий, ради чего действие. А винительный — что это значит?! кто тут кого винит?

В Греции понятия плагиата не было. Ты переписал — всё равно даешь как своё. Тем более если берешь у варвара. Варвар, что бы там у него ни было написано, всё не то что грек.

Плохо спал. Только полседьмого заснул. Психика… Она же играет нами. Но сама прячется, прямо никогда не скажет, делает вид, что она ни при чем. Передавали Солженицына «Август 14-го».

Я слушал от 11 до 12 ночи. Было уже передач восемь или девять, и на этот раз читали о самоубийстве Самсонова[102]. Оказывается, в армии был страшный развал. Я как-то думал, что хотя везде был развал, но наша военщина стояла крепко. А тут оказывается… Солженицын хочет показать, как дошла Россия до теперешнего положения, и начало падения видит именно в 14-м году.

Самсонов показан честным демократом, патриотом. Но кругом него такая неразбериха, так непонятно, что делать… Шпионство. Нет карт. Он отчаялся. Рассказывается о его встрече с воронежским полком. Уже в нем ничего не было начальнического. А? воронежцы? Да, да… молодцы… геройски воюете. Ну, как, куда вы сейчас? — Да мы, вот, хотели взять холм, да немец не пускает… — Не пускает? — Да, да, не пускает… Самсонов попрощался и так поехал. Потом снял шапку и стал молиться Богу: зачем Ты послал меня на такую задачу и не дал сил. Пустил пулю в голову.

Адский план Гинденбурга. Заманивание. Под Танненбергом произошло окружение стотысячной русской армии. Там, где в 1410 году была победа над рыцарями Тевтонского ордена и chevaliers porte- glaive, меченосцами.

Вот я думаю от этого не спал. Но психика молчит. Дескать, мало ли читал таких книг. Ложился — ни о каком Самсонове не думал. А вот заснул только в 7 часов утра.

Я думаю, Солженицын лучше Толстого…

— !?

Толстой, конечно, тоже хорошо описывал, но у него не было чувства всемирного катастрофизма. А у Солженицына оно есть.

Всё время этого разговора А. Ф. ходил взад и вперед по длинной дорожке сада Спиркиных, после каждого поворота всё быстрее. Теперь идем в дом заниматься. По дороге А. Ф. договаривает: