Вячеслав Кондратьев - Сашка Страница 35

- Вы понимаете, что совершили? - наконец строго спросил лейтенант, не отставляя глаз.

- Виноват, товарищ лейтенант... Черт попутал. Не знаю сам, как получилось. Обидно стало, вот вгорячах, и махнул этой тарелкой... Но в майора я не хотел. Так, об пол бросил. Звону захотелось...

- Звону захотелось? - вытаращил глаза лейтенант. - Знаете, чем этот звон для вас обернется?

Сашка опять глазами захлопал, на лице жаль состроил.

- Да и врете вы все! - продолжал лейтенант.

- Чест... чистую правду говорю, - поправился Сашка, потому "честное слово" с детства для него свято, не продавал никогда и даже сейчас не мог.

- Не вы это сделали, - огорошил лейтенант Сашку и уперся опять взглядом.

У Сашки упало сердце - неужто продал кто Володьку? Но с виду не смутился, непонимающее лицо сделал и нарочито удивленно протянул:

- Разве не я? Тогда чего меня допрашиваете?

- Вы мне дурочку не валяйте! - прикрикнул лейтенант. - Советую правду говорить.

Сашка лихорадочно соображал: конечно, лейтенант до него кое-кого из ребят спрашивал, может, кто про Володьку и вякнул, но без уверенности. Чтобы все это выяснить, надо долгое дело тянуть, а Сашка тут, на месте, вину свою признает, ни от чего не отпирается. Надо свою линию гнуть, и все! Изобразив на лице покаяние, Сашка пробормотал:

- Чего мне темнить, товарищ лейтенант... Виноват, и все. Если можно простить, простите. А нельзя... ну что ж, тогда отвечать буду. Сгоряча только это сделано... в лихорадке. У меня ж тридцать девять и пять было...

- Знаю, - сказал лейтенант. - Но отвечать придется, он поднялся. - Можете идти.

- Совсем? - вскочил Сашка радостно.

- На днях вызову. Подумайте за это время, стоит ли на себя чужую вину брать.

- Есть подумать! Только вина-то моя, никуда не денешься.

- Идите.

Старшая сестра, когда Сашка вышел, посмотрела с любопытством и вроде хотела спросить его что, но поостереглась, ведь от начальника Особого отдела выходил Сашка, особенно не поспрашиваешь.

Володьке, конечно, Сашка про это ни звука.

День прошел, другой, а Сашку не вызывают... Что ни говори, на сердце все же скребло. Пусть трибунал сейчас, в войну, и не страшный, потому как все сроки передовой заменяют, а там-то - до первой крови, как ранило, так и искупил свою вину, а от передка Сашке все равно никуда не деться, как рана заживет, так и айда туда! Но посасывало на душе противно - сроду Сашка ни под каким судом-следствием не был, а вот довелось, кажись...

Но о сделанном он не сожалел. Он себя благоразумней Володьки считал и похитрее, может. Тот бы с этим лейтенантом из Особого схватился бы сразу, начал правоту свою доказывать, а еще, не дай бог, если б лейтенант ему чего грубое врезал, и за пистолет схватился. Он такой, Володька этот, сперва натворит чего, а потом подумает.

Вообще пистолет этот покоя Сашке не давал. Сколько раз говорил он лейтенанту: брось ты его, к лешему, зачем он тебе сейчас? А Володька только лыбился в ответ - я, говорит, с детства оружие всякое обожаю, сколько пугачей у меня было, не перечесть, а перед армией раздобыл "смитт-вессон" настоящий, а за этим "вальтером" я, говорит, полночи по полю боя полз к фрицевскому офицеру убитому, ни в жизнь не брошу! Чудак, право. А при его характере разве можно ему оружие в кармане иметь?

Через пару дней вызвали Сашку опять... Шел он с сестрицей к тому корпусу, и на душе было смутно, кое-какой страшок примораживал сердце, только одно легчило: может, выяснится все окончательно, неизвестность-то хуже всего.

Лейтенант принял его спокойно, спросил даже, как он себя чувствует, нет ли температуры. Сашка ответил, что температура нормальная и чувствует себя ничего, отоспался чуток, передохнул, хотя со жратвой пока недостача, не хватает пока еды.

- С лейтенантом, с которым пришли, из одной части вы?

- Нет. В пути познакомились, - ответил с беспокойством Сашка.

- Так... - протянул лейтенант, поглядывая на Сашку как-то раздумчиво и с некоторым любопытством, без напора и зла. - Значит, только по дороге познакомились?

- Да.

- Дальше идти можешь? - перешел вдруг лейтенант на "ты".

- Куда это? - удивился Сашка.

- Ну... в другой какой эвакогоспиталь. - Тут еще больше удивился Сашка - к чему это лейтенант клонит и как на это отвечать?

- А зачем, товарищ лейтенант? - закинул осторожно Сашка.

- А затем, - постукивая карандашом и глядя на Сашку, сказал лейтенант, чтоб духу твоего здесь не было! Понял?

- Понял! - радостно воскликнул Сашка. - Я, товарищ лейтенант, домой задумал, мать повидать, пока вне строя. С тридцать девятого служу. Значит, можно?

- Держи свою санкарту и мотай куда хочешь - домой ли, в другой госпиталь, но чтоб я тебя здесь больше не видел. Ясно?

- Ясно, товарищ лейтенант! Значит, не будут меня судить?

- Я сказал - мотай, да поскорей. И без болтовни. По-тихому.

- Понятно! Сегодня после обеда и махну.

- И смотри, - погрозил лейтенант рукой, - чтоб таких эксцессов больше не повторялось. Скажи своему лейтенанту. Распустились там, думаете, все теперь можно... Иди.

Сашка подскочил резво, повернулся по-строевому, но когда из дверей выходил, улыбку спрятал и к сестре подошел с видом безразличным. Зато к лейтенанту Володьке мчал на рысях.

Хоть и понял Сашка по последним словам лейтенанта, что догадался тот про Володьку, но, видно, Сашкино дело ему было легче закрыть, потому и не стал особо разбираться, только дал Сашке понять напоследок, что правду-то он знает, что обвести его Сашке не удалось. Да не важно это, главное, закончилось все благополучно.

- Понимаешь, - говорил он Володьке, отведя того в сторону, - я с лейтенантом этим осторожненько беседовал, покаялся, как положено, все тихо, мирно, вот он и отпустил. А ты бы на басах начал, знаю я тебя, и все дело испортил.

Володька хлопнул его по спине сильно, даже покачнулся Сашка, закашлялся опять, хотел было что-то сказать, но, махнув рукой, отвернулся, потер глаза и только потом, немного успокоившись, сказал дрогнувшим голосом:

- Я, Сашка, ничего не боюсь - ни трибунала, ни передка, но, когда бросил эту тарелку, опомнился - мать же меня ждет, а я по своей глупости встречи ее лишаю. Ведь ребята мои наверняка отписали ей, что ранило меня, мы ж там адресами менялись. И будет она меня ждать... Да что говорить, должник я твой на всю жизнь...

- Чего там, - махнул рукой Сашка, - обошлось, и ладно.

- Я к врачу побегу за санкарточкой. Вместе отсюда и смотаемся, - и убежал.

А Сашка, завернув цигарку, закурил неспешно, и легко у него на душе, спокойно. Что ни крути, а история эта нервишек стоила, если по-честному, то совсем не "наплевать" было Сашке.

Вскоре вернулся Володька, расстроенный и обескураженный - не дал ему врач санкарту, не отпускает, - и опять матюжком зашелся. Тут Сашка не выдержал, давно на языке вертелось: