Раиса Горбачева - Я надеюсь… Страница 35

— То, что отвыкли, думаю, к лучшему. Депутатом Верховного Совета РСФСР был избран и К. У. Черненко. Пресса сообщила о вручении ему представителями окружной избирательной комиссии удостоверения об избрании депутатом. Было опубликовано его обращение к избирателям, к советским людям. И ни слова о том, что Константин Устинович находится в больнице и пребывает в тяжелом состоянии.

Больше того, 6 марта в соответствии с издавна установившейся в стране протокольной практикой его супруга Анна Дмитриевна проводила прием по случаю Международного женского дня. Он дается для жен глав иностранных дипломатических представительств, аккредитованных в Москве. Прием, как и водилось тогда, шел с танцами, песнями, концертом.

О кончине К. У. Черненко Михаилу Сергеевичу сообщили сразу. Он срочно собрал членов и кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК. Приняты были решения, связанные с похоронами. На следующий день назначили заседание внеочередного Пленума ЦК КПСС. На этом Пленуме, 11 марта, Михаил Сергеевич и был избран Генеральным секретарем ЦК. О том, как проходило это Политбюро и этот Пленум, написано много. Высказываются разные точки зрения, предположения, суждения… Как рассказывал Михаил Сергеевич мне, ни на Политбюро, ни на Пленуме других кандидатур на пост Генерального секретаря не вносилось. Очевидно, к этому времени у большинства членов ЦК сформировалась определенная общая позиция в оценке сложившейся ситуации и в руководстве, и в стране в целом. Ситуации непростой, неоднозначной, внутренне напряженной. Внешне же все выглядело как обычно. Избрание Михаила Сергеевича было единогласным.

Домой он вернулся поздно. Встречали всей семьей, с цветами. Ксаночка, которой было тогда пять лет, тоже встречала и сказала: «Дедуленька, я поздравляю тебя. Желаю тебе счастья и хорошо кушать кашу». Михаил Сергеевич засмеялся и спросил: «А ты тоже будешь со мной ее есть?» «Нет мышцы устали ее жевать». «А ведь надо, — сказал смеясь Михаил Сергеевич, — я тоже не люблю ее, кашу, но, понимаешь ли, ем — надо…»

Мы, взрослые, поздравляли Михаила Сергеевича, были счастливы, горды за него и уверены в нем.

Но, конечно, в тот вечер ни дети, ни я реально не представляли ношу, которую он взял, принял на себя. Не представляли и сотой доли того, что же будет означать в действительности его «новая работа» и что ждет Михаила Сергеевича и всю нашу семью в будущем.

У Вас, Георгий Владимирович, наверное, возникает вопрос: а если бы я тогда знала, что все сложится так непросто и даже драматично, не стала ли бы я отговаривать Михаила Сергеевича?

— Есть такой вопрос.

— И вот что хочу Вам совершенно искренне на него ответить. При всей тяжести сегодняшних испытаний я не спешу Вам сказать: да. Нет, не спешу и не могу этого сказать. Что будет именно так, как сегодня, мы, конечно, не знали. Но скажите, сегодня Вам не приходит в голову мысль: а что бы означало для страны, народа, если бы тогда, в 85-м году, пришел бы некто, вполне достойный своих предшественников, причем пришел бы опять эдак лет на пятнадцать? А? Чем бы это кончилось? О какой ситуации в стране мы говорили бы сегодня? — если бы вообще говорили. К чему бы это привело страну? Шесть лет назад мы прежде всего думали об этом. Поэтому Михаил Сергеевич и принял такое решение.

Через месяц, в апреле, состоялся Пленум ЦК. На нем Михаил Сергеевич выступил с докладом. Пленум принял постановление о созыве в феврале 1986 года очередного съезда партии. Теперь этот Пленум — апрельский — называют началом поворота. Но впереди были и XXVII съезд партии, и XIX Всесоюзная партийная конференция, и I Съезд народных депутатов СССР…

В 1985 году Михаил Сергеевич совершает свои первые поездки по стране. Май — Ленинград, июнь — Киев, Днепропетровск, июль — Минск, сентябрь — Тюменская и Целиноградская области. Потом это станет обычным в его работе, да и не только в его, но и всего руководства страны. Так рождались новые традиции. А тогда это было необычно, ново. Да и сами встречи с людьми — не формальные, не для галочки. Откровенный, далеко не всегда «лицеприятный», но всегда искренний разговор обо всем, что волнует. Разговор от сердца к сердцу, задушевный и обеспокоенный.

— Этот же стиль он перенес и за границу.

— Да, но это было позже.

Часовое выступление Михаила Сергеевича 17 мая в Смольном, в Ленинграде, было включено в телевизионную программу. В то время и это тоже было воспринято как нечто необыкновенное, если не сказать — диковинное. Во-первых, Михаил Сергеевич не зачитывал заранее написанную на бумаге речь. Он говорил, рассуждал, излагал личное понимание острых проблем экономики. Советовался. И, во — вторых, обращался сразу ко всей стране, ко всем советским людям. Никогда прежде — за редким исключением — выступления руководителей партии и страны на партийных конференциях, съездах, Пленумах, активах не передавались по телевидению, да еще в прямом эфире.

Надо сказать, страна быстро отреагировала на эти новации. Помните, даже анекдоты пошли…

— И Вы хотите сказать, что знаете те анекдоты?

— Конечно. И те, и кое-что из современного «фольклора». Что касается анекдотов 85-го, то, например, вспоминаю такой. Вернулся северянин из Москвы. Спрашивают: «Ну, как там, в центре, поддерживают Горбачева?» — «Не поддерживают». — «Да что вы?» — «Не поддерживают. Представьте, сам ходит». И другой анекдот: «Неграмотный Горбачев, совсем неграмотный». — «Ну что ты, у него же, говорят, два высших образования». — «Все равно неграмотный. Все до него читали, а он — говорит…»

В том же, 85-м году, Генеральный секретарь посетил с официальными визитами Францию, Польшу, Болгарию, Чехословакию. В ноябре состоялась его первая встреча с Президентом Соединенных Штатов Америки Рональдом Рейганом в Женеве. Перед визитом во Францию впервые в нашей отечественной истории руководитель партии, государства в телевизионном эфире беседовал с иностранными, западными журналистами. Прежде это было немыслимо.

В 85-м году состоялся и первый при Михаиле Сергеевиче официальный визит главы зарубежного правительства в нашу страну. Это был визит господина Раджива Ганди. Церемония официальной встречи высокого гостя согласно протоколу была начата на аэродроме. Завершиться она должна была по правилам того же протокола на площади Кремля. Но в тот день шел дождь. В момент въезда машины на территорию Кремля обрушился просто настоящий ливень. Мы, встречавшие, вынуждены были спрятаться под арочные перекрытия. И вот сюда, под арку, из машин стремительным шагом, полубегом вошли, а практически вбежали к нам Раджив и Соня Ганди. Молодые, красивые, полные сил и оптимизма, в блестках русского ливня.