Тони Санчес - Я был драгдилером "Rolling Stones" Страница 35

Марианна знала о том, что Мик спит с Анитой. Мысли об этом мучили ее все время, пока она в одиночестве томилась в далеком ирландском замке. Она все чаще и чаще обращалась к кокаину, пытаясь найти в нем замену любви. Ей было очень важно сейчас чувствовать себя любимой. Мик же вернулся со съемок изменившимся — он стал более жестоким. Он не вполне понимал, что в нем осталось от Мика Джаггера, а что — добавилось от Тернера. Они говорили о том, что ей надо бросить кокаин, — Джаггер считал, что это может повредить беременности. Кроме того, он боялся употреблять его и сам, опасаясь, что станет так же зависим от наркотика, как Кит, Анита, Эрик Клэптон и многие другие их друзья.

Тогда она практически перестала нюхать кокаин. Врач, серьезно опасаясь за здоровье ребенка, прописал ей постельный режим с шестого месяца. Марианна очень хотела родить этого ребенка — ребенка от Мика. Она была уверена, что это будет девочка и они назовут ее Кариной.

Репортеры постоянно забрасывали Джаггера вопросами по этому поводу. В конце концов он решил выступить в популярном телешоу Роберта Фроста и прояснить свою позицию:

— На мой взгляд, не следует жениться, если вам кажется, что вы разведетесь. Если вы хотите пожениться, вступить в священный союз по воле Божьей, то вам уже не развестись — вас не разведет даже Господь. Вы можете только жить с этим дальше. Вообще, я думаю, что женитьба — это действительно отличная штука.

Когда же Роберт Фрост перешел на личности и спросил, почему он не женится на Марианне, Мик ответил:

— Тут есть некоторые сложности — она уже замужем. Я, конечно, могу стать вторым мужем…

После еще нескольких вопросов на эту тему он добавил:

— Я пока не собираюсь жениться… Я не чувствую, что мне это по-настоящему нужно. Если я встречу девушку, с которой мне покажется это возможным, тогда, конечно, будет совсем другое дело. Но я еще такой не встречал.

Затем появилась миссис Уайтхаус — консервативная и чопорная дама средних лет с седой шевелюрой и в очках в роговой оправе. После основания Национальной ассоциации телезрителей и радиослушателей она сама себя назначила стражем общественной морали.

— Суть в том, — наставительно объясняла она Джаггеру, — что если Вы христианин или же просто верующий, и если Вы собираетесь венчаться в церкви и готовы дать обет верности, то перед лицом жизненных трудностей с Вами будет Ваш обет, который поможет Вам с ними в конце концов справиться. И даже если Вы не венчаетесь в церкви, законное заключение брака помогает Вам в этом.

Джаггер сцеплялся с этой суровой матроной и прежде. Он знал, что если он хочет победить, ему надо отвечать очень четко и точно.

— Ваша церковь, — резко проговорил он, — разрешает разводы и может даже разрешить аборт, так ведь? Если христианская церковь разрешает развод, то я не могу понять тогда, о каких неразрывных связях между супругами Вы говорите?

На самом деле Вы просто не можете сказать людям: «Либо вы женитесь и не разводитесь никогда, либо вы нарушаете нормы христианской морали по отношению к браку».

Впервые миссис Уайтхаус выглядела по-настоящему ошеломленной.

Спустя четыре недели у Марианны случился выкидыш. Она рыдала, чувствуя, что у нее просто разрывается сердце. Ей казалось, что жизнь кончена. Джаггер, не стесняясь, плакал вместе с ней и утешал ее, говоря ей, что она еще молода и у нее будет еще много детей. Они, казалось, опять сблизились. Она простила ему неверность и эгоизм.

Джаггер тоже был опечален потерей ребенка. Он пытался забыться в работе, чтобы не вспоминать ни о детской кроватке, которую уже приготовила Марианна, ни о том, как он сам мечтал, что будет играть с дочкой Кариной. Мик разрабатывал детали гастролей группы по Соединенным Штатам… и размышлял о том, как ему сообщить Брайану, что тот не поедет с ними.

Моя Мадлен уехала на год танцевать в Лас-Вегас. Когда Джаггер стал работать ночи напролет, неделю за неделей, Марианна часто звонила мне с Чейн-Уолк и просила зайти. Мы вновь стали с ней любовниками, и иногда она приезжала ко мне на квартиру в Мэйда-Вэйл. Мы нюхали кокаин, и это ненадолго помогало нам вместе становиться счастливыми. Я думаю, что в глубине души она хотела бы, чтобы Джаггер узнал о нашей с ней связи. Она была сильно возмущена тем, что их пылкие поначалу сексуальные отношения сходят на нет. Его так изматывала работа, что иногда он неделями не занимался с ней сексом. Возможно, она надеялась, что ее измена хоть немного пробудит в нем ревность собственника.

Я был уверен, что у нее есть и другие любовники. И однажды мои подозрения подтвердились, хотя и достаточно неожиданным образом. Я отвез Кита с Миком на «бентли» со студии домой, на Чейн-Уолк. Как только Мик вошел в двери роскошного старинною особняка, то сразу поспешил наверх, к Марианне, порадовать ее тем, что сегодня он вернулся раньше обычного.

Обратно в просторную, красиво обставленную гостиную он влетел бледный как смерть.

— Господи всемогущий, — сказал он Киту. — Она там в постели с девкой…

Кит расхохотался.

— Не парься, приятель, — гоготал он. — Анита вытворяет подобное уже не первый год. Так что смело иди туда и покажи им, что ты настоящий мужик.

— Я не лесбиянка, — объясняла мне позже Марианна, — но мне нравится заниматься любовью с красивыми людьми. Мальчики это или девочки — особого значения не имеет.

12

В воздухе витали идеи революции. По всему миру росло недовольство молодежи, и вот оно, наконец, достигло точки кипения. Всем казалось очевидным, что за бунт молодых ответственны политики. Началось все в Париже, где молодежь (одевавшаяся как «Роллинг Стоунз» и носившая такие же прически) чуть не разнесла весь город. Затем, после убийства Мартина Лютера Кинга-младшего, по Штатам пронеслись опустошительные восстания разъяренной черной молодежи, их девизом было. «Поджигай, детка, поджигай». И даже самодовольных белых немного расшевелили песни Дилана и попытки молодых радикалов привлечь внимание к войне во Вьетнаме, к возрастающей мощи крупнейших корпорации и к коррупции в высших эшелонах власти. А по ту сторону «железного занавеса», в Праге, чешские подростки боролись за свободное общество, осмелившись бросить вызов могуществу Кремля.

Джаггер заинтересовался политикой еще в пору учебы в лондонском университете. Блестящие молодые люди и девушки горячо обсуждали то, что мир нужно менять, что старый порядок должен быть свергнут и ему на смену придет новое, более свободное общество.

Поначалу он относился к политике достаточно скептически. Ему казалось забавным, что студенты, получающие правительственные гранты, бунтуют и жаждут изменить то общество, которое дает им льготы и кормит их. Но он и сам готов был говорить ночь напролет о Марксе и Ленине. Хотя он и не разделял их взглядов, но в то же время осознавал фундаментальные недостатки капиталистического общества и соглашался с тем, что жизнь в Европе и Соединенных Штатах куда менее прекрасна и совершенна, чем говорят политики и пишут газеты.