Игорь Ефимов - Без буржуев Страница 35

Зерно все-таки, в конце концов, преодолевает все препоны и значительной частью дотекает до мельниц и пекарен, а оттуда до обеденных столов и (как мы видели) свиных кормушек- Но вот более нежным и скоропортящимся дарам земли — фруктам и овощам — путь этот часто оказывается не под силу. Осенние сады, заваленные гниющими фруктами, — частый сюжет сатирического киножурнала «Фитиль». Когда такой выпуск «Фитиля» смотрят северяне, а зале всегда начинается то ли возмущенный гул, то ли просто стон. В молдавских колхозах приезжим порой предлагают набивать багажники машин яблоками, сваленными между деревьями.

«— Забирайте побольше, все равно пропадут.

— Как пропадут? Отправьте на переработку.

— Все ближайшие заводы забиты до отказа.

— Тогда пошлите в дальние города.

— Ящиков нет, машин не хватает.

— Сушите.

— Дрова дороги.

— Людям раздайте.

— Так ведь у каждого свои деревья.

— Что же делать?

— А ничего. Бухгалтер спишет, председатель подпишет, а бригада получит премию за высокий урожай» (ЛГ 25.6.75).

«В одной моей бригаде, — жалуется бригадир колхоза имени Мичурина (кстати, Герой труда), — в прошлом году пропало свыше тысячи тонн овощей. К тому же уборку помидоров провел лишь одну, вместо четырех… 70 тонн сладкого перца «гогошары» (частники на базаре продают его по 80 копеек килограмм) так и сгнили в кучах на поле. Никто не хотел принимать их» (там же).

В Слободзейском районе положение лучше, чем в других, — там сильнее перерабатывающая промышленность, поэтому гибнет на полях всего лишь 20 % урожая, то есть 40 тысяч тонн. Что же в остальных? Консервные заводы не имеют никаких резервов мощности, так что стоит в период уборки выйти из строя хотя бы одной линии и все улицы Тирасполя оказываются забиты грузовиками, истекающими томатным соком. Тем не менее колхозников заставляют, как и всюду, бороться за повышение урожайности, газеты пишут о замечательных починах: добиться урожая 700 центнеров помидоров с гектара, 135 центнеров фруктов. Тут же, рядом с кучами гниющих на поле плодов и овощей, устраиваются собрания по принятию социалистических обязательств — собрать на будущий год еще больше. Сейчас вся Молдавия производит около 800 тысяч тонн овощей, и эту цифру собираются удвоить. О том, какими средствами это будет вывозиться и перерабатываться, — ни слова.

Однажды председатель колхоза, у которого пропадал урожай яблок, решился на преступление: купил тарную дощечку на колхозные деньги у жулика-снабженца. Из дощечки наготовили ящиков, урожай спасли, но дело раскрылось, и председатель попал за решетку. Писатель Г. Радов с гордостью рассказывает, как он вмешался, добился пересмотра дела и освобождения невинно осужденного. Однако тут же приводит свой разговор с другим председателем, который признался ему, что и он часто стоит перед такой же дилеммой: «Что преступнее — уплатить частнику (различия между частником и жуликом как бы не существует — И.Е.) тысячу рублей и сберечь урожай овощей или выращенные плоды сгноить?» На что писатель, а его устами и газета, уверенно отвечает: если не нашел тары официально и законно — гнои! (ЛГ 17.7.74).

О этот проклятый и вездесущий частник!

Это он пытается спрямить извилистый путь помидора, дыни, перца от поля до кошелки хозяйки, это он грузит их на самолет или в собственную машину и везет туда, где есть на них спрос. Преградим путь любителям наживы! Никаких поблажек новоявленным «покорителям Севера»! Спекулянтам — бой! Социалистический принцип требует, чтобы вся продукция распределялась централизованно, через государственные базы и склады.

Что ж, отправимся теперь на базы и склады.

8. Донести бы ложку до рта (Хранение, транспортировка)

Теплый апрельский денек. Мы входим в ворота большого московского овощехранилища, расположенного где-то за Беговой улицей. С утра всем сотрудникам института выдали резиновые сапоги, и с первых же минут работы мы понимаем, насколько они здесь необходимы. Ноги просто тонут в гнилом картофельном месиве. Мы работаем в безнадежном бункере — отсюда уже ничего спасти не удастся. Нужно просто выгрести прогнивший картофель, пока он еще не растекается сквозь проволочную лопату, и освободить место для нового урожая. Рядом, говорят, положение чуть получше. Там отобрали несколько ящиков для магазинов. Картошка мелкая, с гнильцой, но и за ней будет очередь. В этом году ее было так мало, что начали завозить из Польши. Ту же, которую выгребаем мы, надо будет перевезти на другой конец овощехранилища для переработки на крахмал.

Через два часа набирается несколько десятков мешков. Мы выносим их наверх. Трактор подает задом прицеп с откинутым бортом. Грузим. Потом собираемся залезть сами, чтобы доехать до крахмального цеха и там выгружать. Но кладовщица, распоряжающаяся нами, не пускает.

— Идите-ка вы, ребятки, лучше пешком. Цех недалеко, а Федька, зараза, похоже, для праздника уже залил зенки.

Действительно, Федька глядит на нас из своей кабины, как-то подозрительно ухмыляясь.

Идем пешком. С трудом, после долгих блужданий находим. Федьки с трактором еще нет. Ждем. Наконец появляется. Рабочие цеха открывают ему навстречу тяжелые створки ворот. Федька разворачивает трактор задом, лихо подает его к цеху и с полного хода бьет прицепом в выставленную створку, раскалывая ее и срывая с петель. С треском разваливается борт прицепа, мешки сыплются в гигантскую лужу перед воротами.

— Ах паразит! Какой же ты паразит, — причитает, держась за плечо, рабочий, ушибленный отлетевшим обломком доски.

Федька, выйдя из кабины и полоща отвороты брюк в луже, бредет посмотреть, чего он натворил. Ухмылка, застывшая на его лице, окрашивается почтительным изумлением.

Мы, благословляя в душе кладовщицу, возвращаемся к проходной. Наш фотограф уже успел заснять трудовой энтузиазм для завтрашней стенгазеты, и делать нам в овощехранилище больше нечего. К 12 часам дня рабочая часть субботника повсюду заканчивается, и празднование дня рождения Владимира Ильича Ленина переходит к своей второй части — застольной.

Передо мной лежат две статьи «Ленинградской правды», посвященных закладке овощей на зимнее хранение. Одна напечатана в октябре 1976 года, другая — в октябре 1977-го, но картина, описанная в них, остается одной и той же. (Даже автор статьи — тот же самый.) Две-три тысячи инженеров, студентов, врачей, преподавателей, конструкторов, бухгалтеров, библиотекарей ежедневно являются на Калининскую овощную базу. «Люди подолгу стоят в ожидании работы или ходят от корпуса к корпусу, куда их по нескольку раз перебрасывают» (ЛП 20.10.76). «Как разыскать склад № 40, если территория конторы раскинулась на 65 гектарах? Наконец, группа Топливно-энергетического управления находит склад. Здесь уже томятся без дела труженики объединения «Арсенал» (ЛП 14.10.77). Механизация работ — на самом жалком уровне. «Возле открытого вагона — добрый десяток мужчин… Двое держат внизу мешок из сетки, еще двое завязывают уже затаренные сетки, один подбирает упавшие на землю клубни. Остальные пятеро — в проеме двери, вилами они подталкивают картошку в лоток. Наполнят сетку, и стоят все пятеро, пока нижние двое не принесут новую. Больше стоят, чем работают» (ЛП 20.10.76). «Раз-два, взяли!.. Изо всех сил тянут сильные руки транспортерную ленту. Она поддается с трудом. Медленно, в час по чайной ложке, наполняется контейнер картофелем. Электропогрузчик терпеливо ждет его, чтобы поставить штабель. Ждут и те, кто находится в вагоне» (ЛП 14.10.77), Дежурного электрика, который должен был бы починить испортившийся транспортер, находят в соседнем цехе мертвецки пьяным. (И то хорошо — такого вреда, как московский Федька, он сегодня уже принести не сможет.)