Ронни Вуд - Ронни. Автобиография Страница 36

Сцена не должна быть опасной. Но в случае со «Стоунз» она иногда может оказаться гиблым местом. Так, однажды во Франкфурте Кит подскользнулся на франкфуртере.

Я и Крисси жили наездами в Лондоне и в пляжном домике на Малибу. Мы были женаты 5 лет, и в начале 1976-го она забеременела, а в конце октября, прямо на нашей вечеринке по случаю Хэллоуина, у неё начались схватки. Я такого никогда не видел и не знал, чего ожидать, и я сказал ей: «Я буду внизу с гостями, так что просто кричи, когда станет совсем плохо».

Она осталась со своей болью наверху, а я продолжил вечеринку, потому что не хотелось показаться грубым по отношению к полному народа дому. Дэвид Каррадайн, снимавшийся в главных ролях в куче фильмов о каратэ и боевых искусствах, сидел по-турецки на полу и болтал с Уорреном Битти и Джерри Брауном, губернатором Калифорнии. Здесь же были Мик Джаггер и подруга Джерри Брауна Линда Ронстадт.

Я слышал, как Крисси начала кричать наверху все громче и громче, и тут же кто-то постучал в дверь. Она закричала мне: «Я сейчас рожу». Я ответил: «Подожди минуту», и открыл дверь. На пороге стоял Сэнди Кэстл и улыбался: «Привет, Рон!» Он был роуди Нила Янга и гордо показывал пальцем на машину, в которой приехал: «Тебе это нужно?»

Тут же, перед моей дверью, стояла сияющая белая «скорая помощь». «Естественно», — сказал я, — «Крисси прямо сейчас рожает, так что ты можешь забрать нас в больницу».

Он ответил: «Поехали». Я зашел обратно в дом и объявил, что нам с Крисси надо покинуть всех, и все порадовались за ребёнка. Мы спустили Крисси по лестнице, и теперь схватки стали повторяться у ней постоянно, но она уже чувствовала себя в большей безопасности. Все участники вечеринки вышли проводить Крисси в машину скорой помощи, и потом Уоррен спросил, можно ли будет нам подбросить его переночевать в доме знакомых на пляже. Я сказал: «Конечно». Затем Джерри и Линда попросили, можно ли их тоже подбросить, и я сказал: «Ладно». Так что теперь с Крисси на борту Сэнди повернул ключ зажигания, и мы поехали по колонии Малибу, останавливаясь там, где этого хотели гости. С нами был и Мик.

Мы приехали в больницу. Мы с Миком сели в ожидании. Это растянулось на следующие 15 часов. Мик оставался со мной до последнего, и это было здорово. Мне нужен был кто-то рядом, особенно когда доктора вышли и сказали, что нужно делать кесарево сечение, и попросили меня подписать бумаги, в которых я соглашался на операцию. Я очень волновался за неё, но врач был очень внимательным и всё мне объяснил. Мы вдвоем провели большую часть ночи в палате с Крисси и обе держали её за руки. Но тут начала собираться толпа. Пришли Коринтия Уэст (она была одной из девчонок в «Монти Пайтон») и Сэнди Кэстл. Также здесь был Боб Эллис — он тогда был моим менеджером (один из лучших вообще!) и в свое время женился на Дайане Росс.

Мы с Крисси не знали, будет ли у нас мальчик или девочка, и не приготовили никакого имени. Наконец, время пришло, доктора сделали все, что они могли сделать, и после того, как мой первенец родился, я пошел посмотреть на малыша. Медсестры спросили меня, как я хочу его назвать. Я оглядел малыша, увидел, что это — сын, и объявил, что его имя будет «Мальчик». Так что медсестра, выдающая новорожденных, написала «Мальчик» синим цветом на люльке, и это стало его именем в первые два часа его жизни.

Мне нужно было позвонить маме, чтобы разделить с ней нашу радость. Я побежал в ближайший ресторан (в те времена телефоны были вмонтированы в столы). Дэвид Джансен («Беженец») давал там голливудский обед, и я подбежал к его столу со словами: «Дай мне телефон». — «Нет». Мы начали рестлинг за телефонную трубку. — «У меня только что родился ребенок». Наконец, он отдал её мне. Потом он извинился и прислал бутылку шампанского.

Крисси уснула, а я поехал на пару часов домой, чтобы отметить это событие с друзьями. Дайана Росс попросила меня показать ей комнату младенца. Я поднялся с ней наверх во вторую спальню и сказал, что вот она. Она оглядела двуспальную кровать и всю остальную обычную мебель, какая бывает в спальнях, и сказала: «Нет, так не пойдет. Где тут плетеная колыбель с верхом?»

Я сказал: «А что это такое?»

Она спросила: «Где тут стол для пеленания малыша? Где игрушки и погремушки, которые вешают у колыбельки? Где сама колыбелька?»

Я даже и не представлял, что все это нам нужно, но она настаивала: «Возьми свою кредитную карточку, пройдемся-ка по магазинам», и привела меня в какой-то детский магазин, где объяснила продавщице, что ему нужно то-то и то-то. Она убедила меня купить всё это. Я все приговаривал: «Окстись, Дайана, это всего лишь малыш», но спустя несколько тысяч долларов мы приехали в дом с целой горой всего, чего хватило как раз на комнату.

Довольно скоро все медсестры в родильном доме встали со мной на тропу войны по поводу имени малыша. Самая старшая медсестра подошла ко мне и сказала: «Вы не можете назвать мальчика Мальчиком».

Я спросил: «Почему бы и нет?»

Она ответила: «Просто это неправильно. Вам нужно дать ему нормальное имя».

«Почему?» — мне это очень хотелось знать.

«Потому что так надо», — сказала она.

Я задумался на секунду: «Хорошо, назовите его Джесси Джеймс».

Так и порешили. Я назвал своего первенца Джесси Джеймс Вуд. Спустя многие годы я узнал кое-что странное о реальном преступнике Джесси Джеймсе. Его второе имя было Вудсон.

Итак, у меня появился первенец, но когда мы с Крисси, наконец, развелись, она пыталась сделать так, чтобы Джесси не видел меня. Это было нехорошо по отношению к нему и к детям, которые появились у меня потом. Они не понимали, почему они не могут видеться со своим братом, а я не понимал, почему я не могу видеться со своим сыном. 12 лет Джесси был с нами столько, сколько это было нужно. Он временами ездил в турне, праздновал с нами семейные праздники, но он не был с нами столько, сколько бы нам это хотелось. Мне не нравилось, что его прятали от меня. Теперь мы все вместе — как и любая другая семья. Когда он был не со мной, мне было трудновато, но мы прошли через это. Джесси — мой сын, и теперь мы с ним близки как никогда.

В начале 1977-го «Стоунз» подписали контракт на 4 пластинки на сумму ни много ни мало 14 миллионов долларов. Никто еще в музыкальном бизнесе не орудовал такими деньгами, или даже когда-либо видел такие деньги вообще; частью нашего контракта было обязательство выпустить концертную запись.

Концертные записи напоминают орлянку. Если вы хорошо играете — это неплохо, но если нет — это всё равно остаётся на альбоме. Можно, конечно, «заточить» под себя микс как только это возможно, когда у вас на руках в студии уже имеются пленки — но это единственное, что можно сделать в таком случае.