Елена Вайцеховская - Слезы на льду Страница 36

Глава 8

ИГРЫ ПАТРИОТОВ

Когда я сама только начинала выступать в крупных соревнованиях, мой тренер Валентина Николаевна Дедова не уставала повторять:

– Хочешь выиграть – надо быть хоть в чем-то на голову выше соперников. Иначе результат может оказаться как в твою пользу, так и в чужую. И никогда не жалуйся на судейство, если допустила даже крохотную ошибку. Должна понимать: если уж дала повод для придирок, будь готова к тому, что накажут за нее по максимуму. Вообще никогда не жалуйся. Твоя задача – улыбаться, быть милой, воспитанной и приветливой. Не забывать причесываться перед прыжками и по возможности не раздражать окружающих своим видом и поведением даже вне бассейна.

Лишь много лет спустя я поняла, что моя олимпийская победа в Монреале в 1976-м могла бы и не случиться, не будь той ежедневной внетренировочной дрессировки.

Все это вовсе не мелочи, как кажется на первый взгляд. Когда судья нажимает на кнопку пульта и ставит оценку на десятую долю балла выше, чем мог бы, никакого криминала в его действиях усмотреть невозможно. Минимальный люфт вполне легален. И он, бывает, диктуется чисто человеческими симпатиями или антипатиями конкретного арбитра к тому или иному спортсмену.

С годами, проведенными в прыжках в воду, я научилась понимать и другую, гораздо менее приятную для понимания вещь. Что результат может быть банально проплачен заранее, как в моем личном опыте он был проплачен на чемпионате СССР в 1980-м в Тбилиси. Главный судья тех соревнований – милейший и, к сожалению, довольно рано ушедший из жизни человек – подошел ко мне после финала, в котором я заняла пятое место и потеряла все шансы попасть в олимпийскую сборную: «Поздравляю. Ты – единственная, кто не сделал в финале ни одной ошибки».

Резко развернувшись, чтобы скрыть брызнувшие от горькой обиды слезы, я обнаружила в нескольких шагах впереди себя двух представителей судейской бригады. Меня они не видели. Стояли спиной рядом с тренером одной из соперниц, ставшей призером, и смеялись: «Ну вот, все тип-топ, а ты боялся… С тебя причитается!»

Став журналистом, я то и дело ловила себя на том, что вопросы судейства в фигурном катании занимают меня гораздо больше, чем судорожные старания научиться наконец отличать один прыжок от другого. Этому интересу немало способствовал как собственный спортивный опыт с точно такой же необъективной на первый взгляд системой определения результата, так и круг общения родителей: супруга одного из отцовских коллег много лет судила соревнования фигуристов. Нередко, когда мужчины, уединившись в отцовском кабинете, взахлеб обсуждали секунды своих пловцов, раскладки по дистанции и тренировочные планы, до меня с кухни доносились обрывки чисто женских бесед:

– …Представляешь, сидит она (имя тренера) в своей роскошной шубе, вся в брильянтах, а эта… (имя судьи) ей и говорит: «Какое колечко у вас оригинальное…»

– И что?

– Что-что… Сняла, конечно, и отдала этой суке. А куда денешься? Медаль-то нужна позарез…

На самом первом (после развала СССР) чемпионате России по фигурному катанию в Челябинске я впервые услышала язвительную шутку: «Не умеешь прыгать – иди в танцы. Не умеешь танцевать – становись тренером. Не можешь научить – бери лопату и начинай чистить лед. Ну а если и это не выходит, дорога только в судьи…»

На тех соревнованиях Писеев, представив меня директору местного Дворца спорта и подняв «за знакомство» рюмку классного армянского коньяка, начал было рассказывать, какие отвратительные нравы царили в судейском корпусе раньше и как все на глазах меняется к лучшему. Поскольку до этого я имела возможность наблюдать за судейством в обязательных танцах и невольно к тому же оказалась свидетелем послесоревновательной судейской разборки, то неосмотрительно, при довольно большом скоплении присутствовавших, предложила президенту пари: мол, на листе бумаги пишу фамилии судей и место, на которое упомянутые арбитры поставят в танцах каждый из двух дуэтов, претендовавших на золото. Если ошибусь хоть в одной цифре, с меня ящик коньяка. До заключения пари дело не дошло, мы оба посмеялись, но до сих пор помню пристальный взгляд директора: «С вами, Лена, будет сложно работать…»

Но это – так, случайное воспоминание.

Издевательские высказывания в адрес тех, кто вершит судьбы спортсменов, можно услышать в спорте на любом языке. В этом отношении фигурное катание не многим отличается от того же футбола или гимнастики. Другое дело, что в ряду необъективных видов спорта оно всегда было особо элитным. И невероятно скандальным.

Прежняя система судейства, символом которой была заветная оценка 6,0, а вопрос победы или поражения определяло соотношение судейских голосов, предоставляла умным арбитрам неограниченный простор для комбинаций. К тому же счет 5:4 (а именно таким соотношением сопровождались многие финалы всех крупных соревнований) всегда был скандален сам по себе. Прежде всего он означал не то, что выигравший катался лучше, а то, что проигравшему просто не повезло. Рискну предположить, что именно в этой необъективности много лет заключалась главная интрига фигурного катания вообще. Одним голосом в Лиллехаммере выиграла Олимпиаду Оксана Баюл, хотя, с точки зрения американцев, тот финал был верхом несправедливости по отношению к американке Нэнси Керриган. Одним голосом в 2001-м на чемпионате мира в Ванкувере победили Бережную и Сихарулидзе канадцы. Одним голосом в Солт-Лейк-Сити Бережная и Сихарулидзе взяли над соперниками реванш. Одним голосом проиграли там же Ирина Лобачева – Илья Авербух в танцах и Ирина Слуцкая в одиночном катании…

Крайний в таком случае всегда судья, какой бы квалификацией он ни обладал.

Кстати, если из упомянутой и достаточно оскорбительной для истинных профессионалов шутки выбросить «долю шутки», останется парадокс: среди арбитров немало людей, которые не стояли на коньках ни разу в жизни. Большинство видят фигурное катание высшей пробы два-три раза в год, а то и реже. Естественно, все они проходят необходимый курс обучения и периодически повышают квалификацию на семинарах, но, если нет постоянной практики, очень трудно разобраться в том, что же, собственно, происходит на льду. Были случаи, когда арбитр не мог самостоятельно определить, тройной или четверной прыжок выполнил фигурист в программе. Это, конечно, крайность, но, например, в одиночном катании редкий судья способен заметить довольно распространенную хитрость, когда в самый последний момент перед отталкиванием фигурист меняет ребро конька и один из наиболее сложных прыжков – лутц – превращается в более простой флип.